Иэн Бэнкс - Инверсии

— Насколько нам известно, война может закончиться еще до того, как мы туда доберемся. С войнами иногда такое случается. — Он повертел в руках свою большую вощеную шляпу, потом положил ее на свой свернутый плащ и откашлялся. — Я тебе рассказывал, как расстались Секрум и Хилити? О том, как Секрум уехала и стала посланником?

Латтенс, казалось, расслышал не сразу, но потом перекатился на бок, прекратил обиженно сопеть и ответил:

— Нет, кажется, не рассказывал.

— Так вот, в один прекрасный день друзьям пришлось расстаться. Секрум решила стать солдатом-посланником, донести весть о Богатилии до самых дальних земель и показать людям в этих дальних землях, в чем они ошибаются. Хилити пытался отговорить своего друга от этого, думая, что не стоит так поступать, но Секрум была бескомпромиссна.

— Что?

— Полна решимости.

— А-а.

— И вот как-то раз, — продолжил ДеВар, — незадолго до отъезда Секрум, они отправились в одно из своих особых мест на острове. Этот остров был очень диким местом, туда уходили люди, которым надоедала роскошь Богатилии. Там не было ни молочных рек, ни кисельных берегов, ни приготовленной дичи, висящей на ветках садовых деревьев, ни фонтанов, струящих ароматные духи, ни сахарных гор, ни…

— Что, кому-то надоедали сахарные горы? — недоверчиво спросил Латтенс.

— Да. Кое-кому надоедало умение летать, им не хотелось больше, чтобы у них текла горячая вода из рукомойников, не хотелось иметь слуг, выполняющих все их капризы. Люди — странные существа. Дай им все блага цивилизации, так они начинают тосковать по дикой жизни.

Услышав это, Латтенс нахмурил брови, но возражать не стал. По его выражению было видно, что жителей Богатилии и вообще всех взрослых он считает не очень нормальными.

— Секрум и Хилити, — сказал ДеВар, — отправились на этот остров вроде как на каникулы, отдохнуть от привычной роскоши. Они не взяли с собой слуг и даже волшебные свои амулеты и драгоценности, которые защищали их от вреда и позволяли вызывать местных богов. И вот эти двое оказались предоставлены самим себе в дикой глуши. Они могли найти там плоды и воду, могли соорудить себе крышу над головой из гигантских листьев. У них с собой были луки и стрелы, а еще две духовые трубки, стрелявшие отравленными шипами. Они изготовили их, перед тем как отправиться на каникулы, и очень ими гордились. С помощью лука и трубок они охотились на зверей, хотя островные звери были ничуть не похожи на тех, к которым привыкли двое друзей, — они вовсе не желали быть убитыми, зажаренными и съеденными, а потому держались подальше от двух охотников, и, надо сказать, охотников очень неумелых.

Как-то раз, после очередных безуспешных попыток Секрум и Хилити найти какого-нибудь зверя и застрелить его из трубки, они возвращались в свой шалаш. По дороге они спорили и выражали недовольство друг другом. Оба устали и были голодны, и этим, вероятно, объяснялось их раздражение, их упреки друг другу за неудачную охоту. Секрум считала, что Хилити слишком кровожаден и хочет убивать животных ради удовольствия, потому что он гордился своим умением стрелять из лука и духовой трубки, а также драться врукопашную, а Хилити втайне полагал, что Секрум, возражая против убийства, нарочно шумела и предупреждала об опасности животных, которых они выслеживали.

Тропинка привела их назад к речушке и естественному мостику — упавшему дереву, которое соединяло ее крутые берега. День этот был довольно дождливым (еще одна причина, по которой они столько спорили), и вода в речушке под деревом-мостом поднялась, как в половодье.

— Как это?

— Это значит, воды в реке было больше обычного. Ну вот, и пошли они по дереву-мостику. Хилити хотел было сказать, что лучше переходить по одному, но к тому времени они уже ступили на мостик, а он шел впереди. И тогда он подумал, что, если повернется и велит Секрум подождать, та разозлится еще больше, а потому промолчал.

Ну а тут ствол дерева надломился. Он, видимо, лежал там очень давно и подгнил, а берега оказались подмыты дождем, и потому, когда двое друзей одновременно встали на дерево, оно решило, что пришло ему время отдохнуть, и надломилось под тяжестью двух человек и рухнуло в речку.

И вот оно, переломившись, упало в воду, а вместе с ним — какие-то ветки, несколько камней и груды земли с обеих сторон реки.

— Ой! — вскрикнул Латтенс, прижав ручонки ко рту. — И что же случилось с Секрум и Хилити?

— Они свалились вместе, с деревом. Хилити повезло больше, потому что та часть ствола, на которой был он, упала не сразу, и он сумел повиснуть на ней и оказался на берегу, прежде чем ствол свалился в воду. В реку Хилити все равно попал, но с ним все было в порядке.