Иэн Бэнкс - Инверсии

Я выронил из рук флягу с дистиллированной водой. Она не разбилась, но звук от падения получился громкий.

— Извините, хозяйка, — сказал я, едва сдерживая слезы. Она уже узнала насчет корабля!

— Как вы считаете, вы здесь с успехом провели время, доктор?

— Думаю — да. Здоровье короля теперь лучше, чем было при моем появлении. Уже одного этого — если, конечно, здесь есть моя заслуга — достаточно, чтобы почувствовать… удовлетворение.

— И тем не менее, как я себе представляю, вы уже соскучились по своим.

— Да, я уверена, представлять вы можете.

— Ну что ж, мне пора, — сказали вы, вставая. Потом добавили: — Странное это было дело — те смерти в Ивенире, а потом еще добрый герцог Ормин и эти трое.

— Странное, сударь?

— Ну, столько ножей или клинков — и ни один не найден. Я говорю об орудиях убийства.

— Да, странно.

Вы повернулись к двери.

— Жуткое там было дело — в камере для допросов.

Доктор промолчала.

— Я рад, что вас спасли… целой и невредимой. Я бы многое отдал, чтобы узнать, как это получилось, но не променял бы это знание на результат. — Вы улыбнулись. — Надеюсь, я еще увижу вас, доктор, но если нет, позвольте пожелать вам счастливого пути домой.

И вот спустя пол-луны я стоял на пристани с доктором и обнимал ее, а она обнимала меня, и я знал, что готов на что угодно, лишь бы она осталась или взяла меня с собой, а еще я знал, что никогда больше ее не увижу.

Она легонько оттолкнула меня.

— Элф, — сказала она, шмыгнув носом. — Не забудь, что доктор Хилбиер — сторонник более строгих методов, чем я. Я его уважаю, но он…

— Хозяйка, я не забуду ничего из того, что вы мне говорили.

— Хорошо. Хорошо. Вот, держи. — Он вытащила из-под блузки запечатанный конверт. — Я договорилась с семейством Мифели, чтобы они открыли на тебя счет. Это доверенность. Можешь тратить деньги, как заблагорассудится, хотя я надеюсь, что ты не забудешь и про эксперименты вроде тех, каким я тебя научила…

— Хозяйка!

— … но я оставила Мифели указание, что весь капитал станет твоим, только когда ты получишь звание доктора. Я бы посоветовала тебе купить дом и участок земли, но…

— Хозяйка? Вы говорите — счет? Зачем? Откуда? Где? — сказал я, искренне удивленный.

Она уже оставила мне то, что, на ее взгляд, мне могло пригодиться. А хранить подарок — ее запасы лекарств и сырья — я мог в выделенной мне комнате, в доме моего нового наставника доктора Хилбиера.

— Эти деньги дал мне король, — сказала она. — Мне они не нужны. Они твои. А еще в этом пакете — ключ от моего дневника. В нем все мои заметки и описания экспериментов. Воспользуйся им, если решишь, что тебе это нужно.

— Ах, хозяйка!

Она взяла мою руку в свои ладони и пожала.

— Стань хорошим доктором, Элф. Стань хорошим человеком. Ну а теперь, — сказала она с безнадежно грустным и неубедительным смешком, — чтобы не истечь слезами и не обезводить наши организмы, давай будем про…

— А если я стану доктором, хозяйка? — спросил я, и голос мой прозвучал довольно сдержанно и холодно — я даже не думал, что мне это по силам в такое мгновение. — Если я стану доктором и использую часть денег, чтобы повторить ваш путь и приехать в Дрезен?

Она начала отворачиваться, полуобернулась назад и посмотрела на деревянные мостки пристани.

— Нет, Элф. Нет, я думаю, меня там не будет. — Она подняла взгляд и отважно улыбнулась. — Прощай, Элф. Будь счастлив.

— Прощайте, хозяйка. Спасибо вам. Я буду любить вас вечно.

Эти слова родились у меня в голове, и я чувствовал в себе силы произнести их, мог бы произнести, чуть было не произнес — но все же не произнес. Может быть, именно то, что я не произнес этих слов, даже не зная, что помышлял об этом, и позволило мне сохранить остатки самоуважения.

Она медленно преодолела первую половину крутого трапа, потом подняла голову, ускорила шаг, распрямила спину и, ни разу не обернувшись, заспешила на огромный галион; ее темная шляпка исчезла где-то между черными переплетениями канатов.

Я медленно, опустив голову, побрел назад в город. Слезы катились у меня по носу, а на сердце было черным-черно. Несколько раз я хотел оглянуться, но убеждал себя, что корабль еще не отплыл. Все время я надеялся, надеялся, надеялся, что услышу стук каблучков, или ускоренный шаг носильщиков с паланкином, или громыхание наемного экипажа и фырканье скакунов, а потом ее голос.

Выстрелила пушка, отмечая очередной колокол, гул разнесся по всему городу, с криками и гамом взмыли в воздух стаи птиц, но я все еще ни разу не оглянулся, так как думал, что из этой части города не видны гавань и пристань, а когда я все же поднял голову и обернулся, то понял, что зашел слишком далеко, что стою на рыночной площади, откуда не видно не то что галиона, а даже его верхних парусов.