Гордон Диксон - Путь Пилигрима

Даже один-единственный алааг в полном боевом вооружении был неуязвим для всех разрушительных средств, известных человеческой науке и технологии, включая ядерное оружие. Армия людей не могла в конечном итоге устоять против самого примитивного оружия в руках алаага-одиночки. Притом что алаагское вооружение работало только в руках самих пришельцев. И дело не в том, что люди не знали, как привести его в действие. В оружие было встроено некое устройство распознавания, которое в чужих руках превращало его не более чем в бесполезный кусок тяжелого материала - в лучшем случае, увесистую дубинку.

Проходя по широкому, с высоким потолком, пустынному коридору, в котором не видно было фигур ни людей, ни чужаков, Шейн снова почувствовал, как приближается ощущение собственного уменьшения, всегда настигавшее его в этом месте. Это было сродни чувству, описанному героем Свифта, Лемюэлем Гулливером, в «Путешествиях Гулливера» и испытанному им, когда он оказался в стране великанов. Подобно Гулливеру, Шейну каждый раз, когда он попадал в это место, казалось, что именно алааги с их артефактами нормальны по величине, а он, как все человеческие существа, уменьшен до размеров пигмея. Уменьшен не только в физическом отношении, но во всех других: в отношении ума и души, смелости и мудрости - всех характеристик, делающих некую расу в глазах другой чем-то большим, нежели простой «скот».

Он резко остановился у двери нетипично человеческого размера с одной стороны этого гигантского коридора и прошел через нее в одно из нескольких помещений, предназначенных для отправления людьми естественных потребностей. Ему не сказали, как долго он будет находиться в обществе Лит Ахна и, следовательно, не сможет освободиться для физических или личных нужд. Ни один алааг и не мечтал бы о таком, находясь на служебном посту, и, следовательно, ни один человек-слуга был не вправе делать это.

Он стоял перед писсуаром, опорожняя мочевой пузырь с мимолетным чувством украденной свободы, что было лишь отголоском того, что жаждал получить в собственном жилище. Но и здесь на мгновение он был теоретически свободен от надзора и правил алаагов и на краткий миг перестал чувствовать себя Гулливером.

Но миг прошел. Минуту спустя Шейн снова стал размером с игрушку, оказавшись в коридоре и подходя все ближе ко входу в личный кабинет Лит Ахна.

Наконец он остановился перед огромными двойными дверями из материала под цвет бронзы. Кончиком указательного пальца правой руки он легко коснулся гладкой поверхности ближайшей к нему панели.

Последовала пауза. Он не слышал, но знал, что внутри офиса его прикосновение зафиксировано датчиком как человеческое и механический голос объявляет, что «зверь хочет войти».

– Кто? - послышался с потолка голос алаага. Странно, это был голос не секретаря или помощника - а самого Лит Ахна.

– Один из вашего скота, наинепогрешимейший господин,- ответил Шейн.- Шейн-зверь, с докладом, как приказано, после курьерской командировки к непогрешимому господину, командующему в Милане, Италия.

Распахнулась правая створка двери, и Шейн вошел в офис. Под белым потолком, столь же высоким, что и потолок коридора, и подошедшим бы для небольшой бальной залы (по человеческим меркам), в воздухе парил серый письменный стол; стоящие на непокрытом полу из тех же черно-белых плиток стулья и диваны были прямоугольной формы, без спинок. И конечно, были все рассчитаны на рост девятифутовых пришельцев. Ни на одном из них не было обивки, но материал казался упругим.

Лит Ахн и вправду был один; он сидел, громоздясь за письменным столом, на котором был установлен такой же терминал, что и на столе дежурного офицера в коридоре. Кроме того, на столе были разбросаны какие-то вещицы, достаточно маленькие, чтобы Шейн мог зажать каждую из них в своей человеческой руке, но не узнаваемые по форме и назначению. В подобной ситуации на столе человека это могли быть миниатюрные статуэтки. Но алааги не имели искусства и не проявляли к нему интереса. Что это за фигурки и каково их назначение - было неразрешимой загадкой для Шейна. На стене справа от входной двери висел большой экран размером примерно три на два метра; сейчас он был выключен. Слева была рассчитанная на алаага одностворчатая дверь, ведущая в личные апартаменты Лит Ахна.

Лит Ахн поднял голову, чтобы взглянуть на Шейна, когда тот, переступив порог, сделал один шаг и остановился.

– Подойди сюда,- сказал командующий пришельцев, разрешая и приказывая одновременно, ибо два этих слова по-алаагски звучали как одно, и Шейн подошел к дальнему краю стола.