Хол Клемент - Ледяной ад

Холодно… Слишком холодно, чтобы можно было говорить о комфорте. Нагревательные спирали могли бы справиться с этим, но они не работали.

Кен достал ленту из записывающего устройства и отнес ее к дешифратору. Запись была начата автоматически, когда подключенный к радиоаппарату скафандра барометр зонда сообщил о вхождении в атмосферу. Эта лента прояснила все.

В течение нескольких минут температура и давление держались на одном уровне. Затем, приблизительно в то время, когда зонд должен был почти достигнуть поверхности планеты, и давление, и температура по совершенно необъяснимым причинам начали стремительно падать. Причем снижались они очень странно и неровно — температура в какой-то момент даже подскочила выше нормальной. Запись прекратилась, когда температура достигла точки замерзания серы — скорее всего, воздух возле движущихся частей устройства затвердел и заклинил их. Больше прибор не включался. Планета оказалась самой настоящей тепловой ловушкой.

Не было никакого явного свидетельства того, что герметичность скафандра где-то была нарушена, но Кен подозревал, что это все-таки случилось. Весьма вероятно, что голубоватые пятна на скафандре — это следы горения, появившиеся, когда через миниатюрные дырочки в защитном слое брызнула находящаяся под высоким давлением сера и воспламенила кислород. И сера, и кислород способствуют горению, а также прекрасно вступают в реакцию друг с другом. Кен хорошо это помнил и решил, что следует забраться в справочник и посмотреть там температуры образования различных сульфидов кислорода.

Наконец он пришел в себя.

— Пусть Фет внимательно осмотрит эту штуку, когда мы вернемся, — сказал он. — У него могут возникнуть соображения, где и почему не выдержала изоляция. Пока же мы можем отправиться на Четвертую планету и посмотреть, нет ли там чего-нибудь, что может сойти за почву.

— Насколько я понимаю, мы уже некоторое время находимся на ее орбите, — ответил Драй. — Я приказал Ли двигаться к ней, как только этот скафандр окажется у нас на борту, — но не приземляться, пока я сам не появлюсь в рубке управления.

Они оба направились туда, ловко цепляясь за прикрепленные стенам поручни и передвигая таким образом свои невесомые тела. Через несколько секунд они были уже у двери в рубку — даже Кен успел за последнее время привыкнуть к необычной гравитации, равно как и к ее отсутствию.

Предположение Драя оказалось верным — двигатели корабля уже не работали, а на экранах был виден Марс. Для саррианского зрения он выглядел еще темнее Земли; было заметно, что у него есть атмосфера, однако куда менее плотная, чем вокруг Третьей планеты. Сейчас они находились слишком близко, чтобы рассмотреть так называемые каналы, которые при достаточно качественных средствах наблюдения превращаются в речные долины. Впрочем, реки тоже являются для саррианцев вещью весьма экзотичной. С той широты, на которой они находились, не было видно и снежных шапок на полюсах, но «Карелла» понемногу сдвигалась на юг, и вскоре белая равнина тоже появилась в поле зрения. Ее размеры сильно уменьшились за последние два месяца, но для пришельцев ледяная шапка и сейчас была странным зрелищем.

Точнее, зрелищем совершенно непонятным. Кен коснулся своим щупальцем Драя:

— Точно такое же белое пятно, как и на Третьей планете! Я совершенно явственно его помню! Все-таки эти две планеты в чем-то похожи.

— И не только в этом, — заметил Драй. — Возьмем почву отсюда? Я вовсе не уверен, что на Третьей планете тафак растет именно в таких регионах.

— Я тоже так думаю, но я все же хочу провести анализ. Мы можем приземлиться на краю этого белого пятна и собрать образцы всего, что сможем найти, Ли?

Пилот явно был полон сомнений. Но в конце концов он согласился осторожно войти в атмосферу — однако отказавшись приземляться, пока не станет известно, насколько быстро воздух будет забирать тепло с корпуса корабля. Ни Кен, ни Драй не возражали против такой меры предосторожности, и бело-коричнево-зеленоватое пространство под ними наконец-то из раскрашенного диска, висящего в чернильной темноте, стало превращаться в пейзаж, где можно было рассмотреть кое-какие детали.

Атмосфера оказалась чисто символической: корабль еще висел в сотне футов над поверхностью, а иглы датчиков давления отказывались отлипать от нулевой отметки. Одна пятидесятая саррианской нормы. Кен указал на это пилоту, но Ордон Ли все равно не хотел давать корпусу корабля коснуться планеты, прежде чем не провел минут пятнадцать, наблюдая пирометры снаружи. В конце концов, убедившись, что тепло не уходит быстрее, чем восстанавливается, он приземлился на полосу темного песка и несколько секунд прислушивался к скрипу корпуса, приспосабливавшегося к изменившейся нагрузке и локально повысившейся теплоотдаче. Наконец, удовлетворившись результатом, Ли оторвался от панели управления и повернулся к Кену.