Хол Клемент - В глубинах океана

— И он… он?

Она замолчала, глядя на меня сквозь армированное стекло. На это я тоже ответил кивком. Это было легче, чем писать откровенное вранье.

Я видел только ее лицо, но мог себе представить, что она сжала кулаки. Мне пришлось вздрогнуть оттого, что она, предположительно, заехала кулаком по корпусу, послав по помещению болезненную звуковую волну. Снова раздался ее голос.

— Я была права. Он не мог продаться. Он не мог отречься от всего, во что верит достойный человек, поэтому они его убили.

«Зачем им нужно было уничтожать его таким образом? — возразил я. — Гораздо легче было бы убить его внутри станции, а он должен был побывать там, когда они с ним беседовали, если дела шли так, как ты полагаешь. Они могли позволить ему задохнуться или умереть с голоду, когда его запасы кончились, — но они не стали так поступать с тобой, не забывай об этом. К тому же таким образом они бы не потеряли субмарину».

— Это очень просто. Они хотели, чтобы он погиб в море, в субмарине, так, чтобы это выглядело для тех, кто его найдет, как обычный несчастный случай. Меня удивляет, что тебе это не пришло в голову.

По крайней мере, он не сказала «даже тебе».

Я соображаю не так быстро, как Мари, и сам это прекрасно сознаю, но такая возможность все же пришла мне в голову и я успел подумать над ответом.

«Не говори глупости. Кто удивится или что-то заподозрит, если во время поисков вообще ничего не будет найдено? Дно Тихого океана — это множество квадратных миль, и еще больше кубических миль от дна до поверхности».

Как ни удивительно, но ей нечего было на это ответить, и в течение нескольких секунд она молчала. Затем она снова заговорила, оставив на время тему Джои, и попросила меня рассказать о том, что я узнал в библиотеке.

Это заняло немало времени, но я сделал все, что мог. Она внимательно читала каждую страницу, иногда молча кивая, иногда задавая вопросы после прочтения. Я отвечал на них в меру своих познаний.

Чуть ли не половина ее вопросов касалась того, в какой степени моя информация может зависеть от Берта. Прошло, должно быть, не меньше часа, пока мне удалось передать ей всю картину, которая сформировалась у меня самого.

Я закончил просьбой, которая являлась ключевым моментом всего плана.

«Мари, тебе надо вернуться назад и доложить обо всем. Что бы там ни говорил Берт, но Совет должен все знать. Мы с Бертом вернемся сами по себе, когда сможем, а тебе уже не нужно думать о Джои».

— Берт? С чего бы он стал возвращаться? Я знаю, что он останется. Он сам это признал. Ему нравится делать то, что хочется ему; о других он не думает. Он попытался убедить меня поступить так же, как он, грязная скотина. Именно потому, что он останется, я и прислушиваюсь к твоему предложению о том, чтобы уйти.

«Я не верю всему этому насчет него, — написал я. — Мне он тоже сказал, что остается, но он дал понять, что это не навсегда. Я счел тогда, что он присоединился к ним, чтобы узнать все, что нам необходимо знать, и вернется, когда — и если — сможет. Так же как и я».

— Я могу поверить, что таковы были твои мотивы.

Она снова замолчала на несколько минут, пока я прислушивался к стуку собственного сердца. Это были самые воодушевляющие слова, которые она когда-либо обращала ко мне, и мне стало еще хуже, когда я вспомнил о своей лжи. Мне пришлось повторить себе еще несколько раз, что все это делается ради ее безопасности. Но собственная безопасность Мари, похоже, не волновала. В течение последующих нескольких минут она достаточно четко дала это понять. Когда она заговорила снова, стало ясно, что она срочно подготовила новые планы.

— Ладно, — сказала она. — Я уйду, хотя до сих пор думаю, что они меня не отпустят. Устроят какой-нибудь несчастный случай. У меня, впрочем, есть идея, которая поможет получить ответ на вопрос, кто из нас прав.

Я вопросительно посмотрел на нее, но не стал ничего писать.

— Ты, похоже, веришь, что они хотят, чтобы я вернулась и обратилась к Совету, что ваша с Бертом трансформация может быть обращена и что вы снова сможете дышать воздухом, когда этого пожелаете. Верно?

Я кивнул.

— Ладно. Я не верю ни в то, ни в другое. Чтобы узнать это, плыви и скажи Берту, что я вернусь, если он вернется вместе со мной, в этой субмарине. Он сможет вернуться сюда снова, если захочет, но я больше поверю его сказке, если увижу, как он снова дышит воздухом, и я буду чувствовать себя в большей безопасности, если он будет со мной в этой лодке, когда я начну всплывать. Теперь можешь говорить, что моя мысль глупа, что это трата времени и усилий, и прочую белиберду.