Дмитрий Самохин: Гемовер

Последний день сентября выдался холодным. С утра зарядил дождь. Солнце выглянуло и тут же исчезло, поглощенное тяжелыми набухшими тучами. Жизнь в квартале Четырехрукого текла своим чередом, не обращая внимания на капризы погоды. К вечеру возле дома гнома и эльфа остановилась найменная карета, из которой появился грузный господин в черном костюме с капюшоном. Из-под плаща выглядывал кончик меча. Господин в черном не оборачиваясь, постучался в ворота дверным молотком. Его ждали. Дверь тут же открылась. Господин скользнул в открывшийся дверной проем.

– Ты это видел, Черт!!! – спросил хмурый одноглазый мужик в дождевике и высоких сапогах с ботфортами, внимательно наблюдавший за странным домом.

Двое стояли в тени соседней улицы, внимательно наблюдая за странным домом.

– Видел, Рохля. Видел, что делать будем?

– Что делать? Как ты думаешь? Папаша Беннасси строго настрого сказал, как кто появиться, ему тут же об этом шепнуть.

– Так что ты ждешь, Рохля?

Рохля задрал рукав дождевика, обнажил левую руку. В районе запястья у него красовалась татуировка – пентаграмма мгновенного маговызова. Вторая половина татуировки находилась на ладони правой руки. Рохля соединил татуировки и прошептал «Беннасси». Руки объяло голубое пламя, в котором появилось лицо вызываемого.

– Рыбка на крючке, – прошептал Рохля.

– Режьте кучера. Ребята идут, – произнесло лицо из голубого пламени.

Рохля кивнул, размыкая татуировку.

В то время как Рохля и Черт связывались с хозяином, позади странного дома группа из шести человек в черных плащах докладывала о появлении незнакомца барону де Толлю.

Лицо барона де Толля выглянуло из синего пламени.

– Слушаю.

– Хозяин, у них гости. Все как уславливались?

– Действуйте, Бармак. Поймайте их. Потом вызовите меня. Я хочу знать, кто к ним ходит и зачем.

Бармак разорвал магосвязь и дал отмашку. Вскинулись кошки на кирпичную стену. Бойцы полезли вверх. Скользили ловки и бесшумно. Через минуту они уже оказались во дворе дома.

В это время Рохля вихляющей походкой изрядно поддатого человека приблизился к найменной карете и попытался забраться внутрь.

– Эй, осади. Зараза. А ну. Я тебя, – проснулся на козлах кучер и попытался стегнуть Рохлю кнутом.

Рохля с легкостью ушел от кнута, взвился вверх и всадил в горло кучера нож. Круговое движение и голова завалилась на спину. Тело стало падать. Рохля подхватил его, усадил назад, поправил голову, так чтобы со стороны казалось, будто кучер прикорнул на козлах.

Рохля спрыгнул на землю и махнул рукой. Из тени появился Черт, подбежал к стене, забросил кошку на стену, проверил ее на прочность и полез.

Оказавшиеся во дворе головорезы Бармака, расположились в траве, так чтобы их не было видно из освещенных окон, распаковали заплечные мешки и извлекли магический запас, переданный бароном. Натянув на руки и ноги специальные накладки, с наложенным заклятием «паучий бег», бойцы связали мешки, закинули за спину, и полезли вверх по стене на крышу дома, словно всю жизнь только так и передвигались.

Бардук возглавлял отряд.

Рохля и Черт, перемахнув через стену, отворили ворота, в которые тут же тихо втянулись десять головорезов Беннасси из числа «Живодеров», личной гвардии Черствого.

В то время как враг проникал на территорию странного дома, хозяева встречали гостя.

Бардум низенький кряжистый гном с заросшим лицом, кривым от перелома носом и косым рубцом на лбу от собратьев гномов отличался цветом волос. Гномье племя выделялось черными или медными волосами, блондинов среди них не наблюдалось. Только вот Бардум таким уродился. Мало того, что густые волосы на голове у него снежного цвета, так еще и брови, усы и борода также были белыми.

Он встретил гостя возле ворот и проводил его в дом, где принял плащ, повесил его на треногу и показал дорогу в гостиную. Там трещал сухими поленьями камин. Гость с легкостью расстался с верхней одеждой, но лицо так и не открыл. Под капюшоном у него оказалась черная маска, испещренная крохотными драгоценными камнями.

– Располагайтесь. Ёж вам в бороду. Чего ездите все. Ездите. Как будто времени другого нет, чтобы ездить, – разворчался Бардум, направляясь за Флеглем, – Говорено же, что отдыхаем. Работу не берем. Чего ездить то? Господ почтенных отрывать от занятий. Нет. Ездить будут. А вот вызвать бы на их старые лысины стражу, чтобы перцу задали от души, так нет нельзя. Делу повредить можно. А нам делу вредить не надобно.