Герберт Франке - Законы равновесия

Дивергенция дэ равна четырем пи ро... Дивергенция вэ равна нулю...

Сделав еще несколько шагов, Джеймс оказался перед завешенной дверью. Откинул тяжелую ткань. С покрытого бархатом кресла поднялся седовласый мужчина в длинном белом халате. Он сделал Джеймсу рукой знак молчать и прислушался. Голоса умолкли, и мужчина обратился к Джеймсу: - Ты слышал эти слова, сын мой? Да, ты слышишь их, но не понимаешь. Никто их не понимает, и тем не менее в них все тайны этого мира! Он говорил, словно в экстазе, закатив глаза, так что видны были одни белки. Несколько погодя добавил: - Добро пожаловать, сын мой. Я - Резерфорд. Увидев, что Джеймс хочет что-то сказать, взмахнул рукой.- Молчи! Твое светское имя меня не интересует. Ты нашел путь к нам, и теперь ты один из нас. Ты получишь настоящее, исполненное смысла имя. Он взял с одного из пультов старую истрепанную книгу и раскрыл ее. Джеймсу удалось бросить быстрый взгляд на титульный лист: "Кто есть кто в науке". - Очередное незанятое имя Дирак. Значит, ты отныне Дирак. Носи это имя с честью. А теперь пойдем со мной. Сердце Джеймса забилось чаще. Может быть, от ощущения, что он наконец у цели, а может быть, от всех этих странных событий, так захвативших его. Он последовал за человеком, назвавшимся Резерфордом, и оказался вместе с ним в актовом зале. Последние ряды скамей были свободны, они сели. Впереди, у кафедры, стоял человек в очках и с волосами до плеч-таких причесок давным-давно никто не носил. Речь его звучала торжественно, приподнято: -...И поэтому мы должны попытаться вникнуть в формулы и знаки, которые дошли до нас. Сейчас я обозначу символы, относящиеся к одному из великих чудес нашего мира - свету. Подойдя к доске, он начертал какие-то математические формулы. - Я попрошу вас сосредоточиться на минуту, а вы постарайтесь за это время углубиться в смысл формул. Затем лектор снова обратился к собравшимся: - Я счастлив, что могу сегодня продемонстрировать вам действие одного из аппаратов, с помощью которых наши бессмертные предки подчиняли себе силы природы. Мы подойдем как никогда близко к сути вещей, и я убежден, что мы сделаем тем самым решающий шаг для непосредственного их осознания. На столе стоял прибор величиной с телевизионный приемник. Он был заключен в серый корпус и с помощью кабельной нитки соединен с панелью включения. Над прибором возвышались два цилиндрических отростка, напоминавших орудийные стволы и направленных в противоположные стороны. Один из них - на покрытую жемчужинками проекционную плоскость на фронтальной стене. Лектор что-то нажал на панели включения. В зале стало темно. Раздалось тихое жужжание. Еще одно переключение. На проекционной плоскости появилось ослепительное белое пятно, вызванное блестящим световым лучом. Казалось, в пространстве свободно парит раскаленное добела облако. Какой-то шорох, звук переключателя. Вокруг светового облака образовалась рамка, она постоянно увеличивалась в размерах, одновременно видоизменяясь: вот на стене появились яркие радужные полосы, а над ними бархатистый ореол дневного света. Это была картина неописуемой красоты - вне времени и пространства. В материальном смысле ее не существовало; может быть, она существовала лишь в сознании наблюдавших, может быть, где-нибудь за пределами здания, в космосе. Но вот чудесное видение пропало. В зале снова вспыхнул свет. Лектор стоял у кафедры с поднятыми руками. Присутствующие тоже подняли руки ладонями вверх. И прозвучало негромкое, проникновенное песнопение: "О ты, дух познания, единство в многообразии, в котором ты находишь выражение, мы приветствуем каждое из твоих воплощений. Будь славен ты, великий Ньютон!" И собравшиеся повторяли рефрен:

Будь славен ты, великий Ньютон! Будь славен ты, великий Лейбниц! Будь славен ты, великий Гейзенберг!

Славились сотни имен. Но вот конец: - Будь славен ты, великий Руссмоллер! Да светит вечно твое пламя! - Да светит вечно твое пламя! - повторил хор собравшихся. Лектор сошел с возвышения, но все оставались на своих местах. Послышался ропот, он усиливался, в нем появились требовательные нотки. Сейчас Джеймс смог разобрать отдельные слова: - Мы хотим видеть Руссмоллера! Некоторые собрались у стальной двери в правом углу зала и, по-видимому, пытались открыть ее. Лектор остановил их жестом руки: - Не сегодня: он погружен в размышления, но он будет готов к визиту через неделю. Так возрадуемся же этому! А теперь расходитесь по домам! Исполнитесь стремления вновь пережить то чудо, которое вам дано было наблюдать сегодня, и вы увидите, что осознание снизойдет на вас подобно озарению! Этим он, похоже, успокоил присутствующих. Тихо перешептываясь, люди покинули зал. - Чего они хотели? - спросил Джеймс Резерфорда. - Видеть Руссмоллера, нашего пророка. Джеймс недоверчиво поглядел на него: - Здесь покоится его прах? В глазах Резерфорда заплясали огоньки. - Прах! - Он негромко рассмеялся.- Руссмоллер жив. Да, он пребывает здесь, у нас. Это чудо! Ему сто пятьдесят шесть лет. До такого возраста прежде не доживал никто. - Да, но как... - Руссмоллер - просветитель! Ему известны не только формулы физики и химии, но и биологии и кибернетики. Он присягнул им, и они поныне живы в нем. И переживут все периоды тьмы, пока вновь не воссияет свет познания. Мы - ученики Руссмоллера, и цель всех наших устремлений - духовно приблизиться к нему, чтобы вновь народилось знание. Джеймс ощутил сильное сердцебиение. - Могу я увидеть Руссмоллера? - Наберись терпения на неделю. Нам не позволено тревожить его! - Но это важно! - На следующей неделе! - отрезал Резерфорд.- У тебя много времени, прекрасного времени; ты напьешься из источника познания. Мрачная обстановка, странное поведение этих людей, их молитвы и заклинания смутили Джеймса. Он не улавливал кроющихся за этим связей, не мог объяснить себе, как эти люди способны были перейти к активным действиям. И все же они действовали: он сам видел мерцающее радужное облако света, а ведь это-вмешательство в недостижимые и непостижимые явления. Что по сравнению с этим его проводки и винтики?