Тамара Крюкова - Телепат

Длинноволосый сбежал из сумасшедшего дома. Теперь это казалось ясным, как день. У Олега еще тогда возникли подозрения на его счет. Вне всяких сомнений парень был психом. Ничего удивительного, что он постоянно озирался, будто опасался погони. Но зачем он украл у главврача программу? Может, он к тому же еще и клептоман, тащит все, что плохо лежит? А потом одумался, решил вернуть украденное, вот и нашел бесплатного курьера. Назад-то в дурдом не хочется. Псих, а соображает.

Ситуация была простой и до такой степени прозрачной, что оставалось только удивляться, как Олег раньше обо всем не догадался. Его сбила с толку внешность сотрудников клиники. С таким зверским видом они больше походили на бандитов, чем на медработников. Впрочем, они же не терапевты. С психами только таким и работать. А что до иномарки, так мало ли кто сейчас ездит на иномарках.

В этой теореме больше не было неизвестных. На все вопросы нашлись ответы. Оставалось пойти к главврачу с повинной. Олег был уверен, что найти психиатрическую клинику не составит труда. Во-первых, их не так уж много, а во-вторых, он знал имя главного врача.

За окном сыпала снежная крупа. Крошечные льдинки, похожие на манку, стучали о стекло.

«Вот она манна небесная. Ловишь пригоршнями, думаешь, навсегда, а подержишь на ладони, и остается лишь мокрое пятно. Ухватить удачу за хвост – это еще половина дела, а вот попробуй ее удержать. Кажется, крепко вцепился, навечно, а она, как ящерица, выскользнула и в руках – один хвост», – мрачно думал стоящий возле окна человек.

Вспомнилось, как в детстве они с братом ловили ящериц. Уже тогда Стас во всем обставлял его, хотя был на два года младше. Брату вообще всегда везло. Он шел по жизни легко, и неприятности обходили его стороной. С ним наверняка не случилось бы того, что приходится теперь расхлебывать.

Человек отошел от окна и подошел к массивному, дубовому столу. Возле него невысокий, чуть полноватый хозяин офиса, казалось, съеживался. Он чувствовал себя неуютно, сидя за этим монументальным творением мебельщиков. Для него всегда оставалось загадкой, как удавалось Стасу так органично вписываться во вращающееся кресло возле гигантского стола, ведь они с братом были одного роста.

У Стаса вообще была страсть к гигантомании. Стол остался от него, впрочем, как и кожаный диван с креслами, и стеллажи, уставленные книгами по специальности, и даже длинноворсовый ковер в пастельных тонах, придающий помещению особый уют. Новому хозяину кабинета хотелось убрать чудовищный стол, и все перестроить по-своему, но он не решился ничего трогать. Даже поставленные братом на полку «Мастер и Маргарита» Булгакова и пара томов Джона Фаулза оставались там по сей день и довольно странно смотрелись среди книг по медицине.

На столе рядом с компьютером по-прежнему стояла фотография красивой женщины со слегка раскосыми, миндалевидными глазами потомков древних скифов. Пожалуй, это была единственная вещь, которую новый владелец кабинета искренне хотел сохранить. Он никогда не встречал женщины, похожей на Альбину, жену брата.

Миниатюрная и хрупкая, она была красивой, умной, спокойной и на удивление кроткой. С тактом, присущим женщинам востока, она всегда подчеркнуто отводила мужу главенствующую роль. Почему в тот роковой день она оказалась в машине рядом со Стасом? Все могло быть иначе. Впрочем, это всего лишь пустые мечты. Альбина – не кабинет и даже не клиника. Ее нельзя унаследовать.

Многие считали, что, сохранив кабинет в первозданном виде, он отдает дань уважения брату, и лишь сам он знал, что это было скорее проявлением слабости и отчасти трусости. Сначала он боялся что-либо менять, чтобы не вызвать кривотолков среди персонала, обожавшего бывшего начальника, а потом уже не мог разрушить приросшую к нему репутацию идеального брата. Никто и не подозревал, что ступор, в который он впал, узнав о гибели Станислава, слишком быстро сменился облегчением и скрытой радостью. Сорок с лишним лет он был на вторых ролях и жил в тени младшего брата. И вот наконец он стал хозяином положения, а заодно и владельцем частной клиники, напичканной дорогим оборудованием.

Единственное, что он решился заменить, так это золоченую табличку на двери. Вместо «Станислава Борисовича Полянский» теперь на ней красовалось «Полянский Евгений Борисович». Впрочем, чаще его называли просто Доктор. Еще в детстве ему дали такую кличку, и со временем она так приросла к нему, что заменила настоящее имя. Он любил свою работу и буквально жил в клинике, оставив двухкомнатную квартиру в центре Москвы пустовать. Работа заменяла ему семью, которой он так и не обзавелся.