Сергей Васильев - Цвет

Да, у сборщиков богатый фольклор. Приметы, пословицы всякие. Говорят, два раза с шандар не встречаются. Врут. Там она и была, у камней.

Максим дотронулся до нее.

Вы видели, что бывает, когда шандар входит в контакт с органикой? Пища разжижается и всасывается всей поверхностью хищника. Неприятное зрелище.

В этот раз было не так.

Шандар проявилась серым пятном, потом побагровела и восстала, поднявшись перед Максимом. Словно двое знакомых стояли друг перед другом, приветственно держась за руки. Я видела, как Максим силился оторвать ладони от ужасающей плоти и не мог. Хлан. Это он держал Макса. Я боялась даже закричать. Не было сил открыть дверцу и помочь. Может, я плакала, не помню. Только всё вдруг стало размытым и странным.

Шандар отпустила Максима. Хлынула вниз, становясь прозрачной. Только руки Максима вдруг зажили своей жизнью. Хлан деформировался, вскипал бурунами, проходил волнами, захватывая человеческую плоть. Волна прошла по всему телу Максима. Он еще успел сделать несколько шагов к геликоптеру на выгибающихся под неестественными углами ногах.

И только после этого растекся новой шандар.

Я рванула рычаг подъема.

Почему я спаслась? Зачем? Что привело меня обратно на станцию? Я ничего не помню. Зачем мне жить без него…

Красный песок. Пустыня. Шандар ждет.

Ольга показала сканы, мыслезаписи, реконструкции. Всё, что хранилось у нее.

Да, это было интересно. Познавательно. Не более того.

Мы сидели рядом на старенькой лежанке в ее каморке дома-улья и разговаривали.

– Откуда у тебя эти материалы?

– Ты же видел. Я - Ольга.

– Что-то ты молодо выглядишь для шестидесятилетней старушки.

– Я хорошо сохранилась, - буркнула Ольга.

– Так я и поверил.

– Ладно. Я ее дочь.

– Ты не боишься?

– Чего? - Оля была спокойна.

– Эти материалы сами по себе опасны.

– Ерунда! - она отмахнулась, чуть не задев меня по носу в тесном помещении. - Во-первых, это общеизвестные факты. А во-вторых, я храню их уже тридцать лет.

– Вот именно, хранишь. Для себя. Никому не показывая. И тут пришел я. Неизвестный с другой планеты, которому ты всё выложила. Спрогнозируешь действия правительственных агентов? Я, между прочим, ничего про шандар не смог раскопать.

Ольга задумалась, вспоминая.

– Согласно седьмому пункту "Уложения о наказаниях" разглашение данных, составляющих государственную или коммерческую тайну, наказывается принудительным блокированием памяти, либо изоляцией на срок до перевода данных из разряда тайны в разряд общедоступной информации.

– То есть, смерть нам не грозит, - улыбнулся я. - Уже хорошо.

– Почему это нам? Тебе.

Мы говорили как-то отвлеченно, словно не понимая, что угроза нешуточная. Стоит агентам узнать мое местонахождение, и можно ставить крест на жизни. Не хотелось верить, что такое может случиться. Конечно, то, что они до сих пор не поймали меня - ни в космопорту Тсаворита во время покупки билетов и регистрации, ни здесь, на Хань, когда я вышел из терминала, давало надежду. И вместе с тем расслабляло. Но агенты могли следить за мной с самого начала, и я не смог бы этого заметить. Если так и есть, то они выявляют мои контакты, чтобы забрать сразу всех причастных.

Но ведь никого нет. Так что, знакомясь с кем-нибудь, я просто подставляю человека.

– Не грузись, - посоветовала Ольга. - Никто тебя не ищет. Кому ты нужен?

Это показалось мне обидным, и я надулся. Ольга хлопнула меня по плечу и рассмеялась.

– Ну, вот, шуток не понимает! Скажи лучше, где остановился?

– Пока нигде. Пойду, гостиницу поищу.

– Дурак. Там регистрация требуется. Повяжут моментально. Или хочешь убедиться - есть за тобой слежка или нет? Тогда совсем другое дело…

– А чего делать-то? - я действительно не знал, где остановиться на чужой планете.

– Здесь оставайся. Я подвинусь. Места много, - и она раскинула руки в стороны, опять чуть не задев меня по носу.

Я посмотрел на Ольгины "хоромы" и покраснел.

Я не понимал Ольгу.

Почему она так сразу доверилась мне? Не перепроверила - кто я такой, с какой целью выспрашиваю. Вдруг я провокатор?

– Дурак, - сказала она мне, когда я поделился своими мыслями. - Что ж, я совсем слепая?

Вот и говори с ней. Только и знает, как обзываться.

Ольга уходила утром, когда солнце едва показывало из-за дома напротив свой краешек, заливая рубиновым светом комнатку, в которой мы ютились. Возвращалась она вечером. Резко распахивала дверь, сбрасывала с плеча сумку на длинной ручке и минут пять ругала всё подряд, отводя душу. Больше всего Ольге не нравилась работа, на которой она вкалывала. Денежная, но ничего не дающая душе, как она говорила.