Олег Таругин - Сны разума

Больше ничего интересного обнаружить не удалось – за исключением засыпанного обломками ракушечника участка пола возле самого лаза, остальная поверхность оказалась девственно-чистой. Или – кому какой термин больше по душе – «пустой», так что с обследованием покончили довольно быстро.

– Непонятно только, почему их отсюда не вытащили, перед тем, как ход забутовать? Боялись, что ли?

– Хрен поймешь… – согласился с корешем верный Матрос. – Ты их одежду видел? А обувь? Я тут на одной из кирочек штамп заводской надыбал – тыща девятьсот первый, однако. Раритет. И вот еще. – Он продемонстрировал допотопную керосиновую лампу с разбитым стеклом. – Тут тоже клеймо есть, «1905 годъ», – смешно интонируя старорежимную букву «ер», прочел он. – Тоже раритет, хоть сейчас к антиквару неси.

– Ладно, потом доисследуем, – принял решение Дига, возвращая «раритет» товарищу. – Здесь и забазируемся. Сухо, почти тепло, и мухи не кусают… за неимением таковых. Переспим чуток, а там уж разберемся.

– Здесь?! – пискнула Маринка, обычно не позволяющая себе перечить предводителю. Обычно, но не сейчас: близость мумифицированных «предшественников» была сильнее авторитета Диги.

– Коридор там, – пожал плечами бывший морпех, подсвечивая направление «коногоном», – вперед. Кто-то еще хочет присоединиться? Или остальным пофиг, где и с кем спать? – И, сочтя инцидент исчерпанным – или скорее просто хорошо зная робкую натуру Маринки, – скомандовал: – Швыряйте спальники на пол и валитесь. Водку не пить, а то хрен я вас потом добужусь. Тебя, Матрос, это особо касается. Имейте в виду: через четыре часа подниму, перекусим – и пойдем назад. Все равно самим нам с этой хренью, – он дернул головой в направлении левитирующего под сводом шара, – не разобраться, сами видели. Выберемся на поверхность – шепну, кому следует, хай изучают. Все, спать. Я сказал. – И, подавая пример, первым принялся разворачивать по-армейски аккуратно скатанный спальный мешок. Пистолет он, уже забравшись в спальник и затянув до самого подбородка молнию, из-за ремня вытащил и привычно уложил под правую руку. На всякий случай.

Остальные подземники тоже не заставили себя просить дважды, привычно «базируясь» рядышком. Внешне все было, как обычно, разве что в сторону зловещего шара (почему именно «зловещего», никто из ребят, задай им кто такой вопрос, ответить бы не смог) смотреть отчего-то избегали да спальники, не сговариваясь, расположили чуть ближе друг другу, чем это делалось обычно.

Правда, засыпали в полном молчании – без привычных шуточек Зуба и страшных «подземных» баек «на сон грядущий» Диги. Просто легли, выключили фонари, немного поворочались – спать на абсолютно гладкой наклонной поверхности было не то чтобы неудобно, но как-то непривычно, – и отрубились. Измотанные многочасовыми блужданиями молодые организмы требовали хотя бы минимального отдыха, пусть даже в непонятно каком месте, с сомнительной перспективой и четырьмя древними мумиями под боком. У людей не осталось сил не только действовать, но даже просто поразмыслить над тем, что они узнали за последние полчаса.

Впрочем, узнали они в общем-то совсем немного: что покрывающая стены корка – вовсе никакая не корка, а спрессованный или оплавленный ракушечник, отколоть от которого кусок удавалось, лишь как следует ударив ледорубом. И что загадочный шар, если бросить в него камень (стрелять Дига все-таки не решился – и из страха перед возможным рикошетом, и… вообще), отвечает глухим звуком, как если бы камень попал в толстенный стальной лист. Вот и все, что им удалось выяснить. Или что им позволили выяснить.

На чем исследования, собственно, и завершились.

Единственной, кто не сумел заснуть, была, понятное дело, именно Марина. Первые несколько минут девушка честно пыталась это сделать, вслушиваясь в негромкое сопение засыпающих товарищей, однако не преуспела. Спасительное забытье, позволяющее хоть на время отрешиться от всех переживаний и страхов долгого дня, не приходило. Она старательно зажмуривала глаза (совершенно бессмысленное занятие в кромешной темноте), пробовала расслабиться, вспоминая теплое летнее солнце и ласковое море наверху, думала о родителях и оставшихся в далеком Питере сокурсниках, но властитель сонного царства Морфей напрочь игнорировал все ее старания.

А потом в ее душу начал закрадываться страх – перед окружающей темнотой, самим этим странным местом, висящим над головой непонятным шаром, невидимыми в окружающей тьме мумиями…