Джеффри Лэндис - Дорадо

К двери бара подбежал почти незнакомый Чине парень. В первое мгновение она едва не приняла его за клиента, но потом увидела, что на нем лишь набедренная повязка и кожаная сбруя. Значит, это артист из танцевального зала, расположенного где-то дальше по спиральному коридору порта, ближе к ободу. В середине третьей смены клиентов в баре почти не было. Конечно, если бы в порту стоял корабль, то в баре толпились бы моряки, и она работала бы не покладая рук, помогая им поддерживать веселье и тратить деньги. Но сейчас у причалов пусто. Танцзал был далеко от ее бара, находящегося намного ближе к центру порта, и появление чужака насторожило Чину. Она выключила музыку — ее все равно никто не слушал, — и парень заговорил: — Эй, слышала? Крушение, крушение! Уже вылавливают обломки. Дверь с шипением закрылась. Парень ушел.

Чина вклинилась в толпу, уже собравшуюся в ремонтном доке. Сила тяжести была здесь настолько мала, что люди скорее летали, чем стояли, и толпа то медленно взмывала в воздух, то опускалась обратно. Чина заметила парня-танцовщика, сообщившего ей новость, кучку других барменш и танцовщиков, нескольких техников, штурманов и горстку моряков, ждущих в порту работу.

— Отойдите, отойдите, — вяло покрикивал одинокий охранник. — Смотреть пока не на что.

Однако никто не торопился отойти.

— Какой это был корабль? — спросил кто-то из толпы, и еще двое или трое подхватили:

— Какой корабль? Какой корабль? — Это хотели знать все.

— Еще не знаю, — ответил охранник. — Да сдайте же назад, кому говорю?

— «Гесперия», — сообщил кто-то сзади. Чина обернулась, толпа последовала ее примеру. Там стоял пилот буксира, все еще в желтом люминесцентном полетном комбинезоне, хотя и без шлема. — Погибла «Гесперия».

На мгновение воцарилась тишина, потом по толпе пронесся легкий вздох, сменившийся все нарастающим бормотанием — кто-то выражал облечение, кто-то любопытство, но некоторых новость ошеломила, «Гесперия», — мысленно повторила Чина, и это слово внезапно стянуло ей сердце шелковой ленточкой.

— Сейчас сюда доставят обломки, — добавил пилот.

У некоторых знакомых Чине девушек было по несколько мужей-моряков одновременно. Девушки не очень-то и рисковали — корабли заходили в порт лишь по разу или по два за год, и каждого моряка ждала трогательная легенда о том, что Зия, Дейл или другая из них (вставьте нужное имя) все это время прозябала одна, терпеливо и с надеждой дожидаясь его, и только его. Если все же случалось маловероятное, и два корабля с двумя мужьями оказывались в порту одновременно — что ж, немного везения, торопливо сочиненных отговорок, и оба мужа никогда не встретятся.

Чина, однако, блюла супружескую верность, и для нее всегда существовал только один мужчина — ее Дарин, штурман. Она могла заработать несколько флоринов, выпив пива с другим моряком и даже пофлиртовав с ним. Ну и что с того? В конце концов, именно за это барменшам и платят, ведь напитки с тем же успехом может разливать и автомат. Но ее сердце принадлежит только одному мужчине, и она будет счастлива, если избранник будет любить только ее. А Дарин любил ее. Во всяком случае, однажды он так и заявил — до того, как они поссорились.

Дарин.

Дарин Бей, невысокий и смуглый, настолько коренастый, что его можно принять за рабочего из доков. Кожа у него иссиня-черная, как и у всех, кто летает в далеком космосе — такой цвет ей придан биохимическим красителем для защиты от ультрафиолетового облучения. Каждый видимый сантиметр его кожи покрывают ярко-белые люминесцентные татуировки. Когда он наконец добился внимания Чины, завоевал ее сердце и отвел туда, где они смогли изучить друг друга наедине, она обнаружила, что и все его тело покрыто восхитительными татуировками. Он был ходячим произведением искусства, и она могла часами разглядывать его, сантиметр за сантиметром.

И Дарин улетел на «Гесперии».

Червоточины были самой причиной существования порта, центром вселенной Чины. Учитывая их важность, было, пожалуй, странно, что Чина почти никогда не ходила на них посмотреть. Охваченная унынием и дурным предчувствием, она закрыла бар и отправилась по коридорам вверх, к ободу порта. Патриос, владелец «Коварного тигра», рассердится на нее, потому что в первые несколько часов после известия о крушении, когда ни у кого еще нет реальной информации и все лишь обмениваются слухами, людей, само собой, потянет в бар, и бизнес пойдет хорошо. Пусть сам приходит и обслуживает их, решила Чина, а ей сейчас нужно побыть одной. Сама мысль о том, что придется натянуто улыбаться и добавлять к напиткам сплетни, вызывала у нее отвращение.