Александр Прокопович: Земляки

Вероятно, это что-то из обычаев тех мест, откуда прибыл директор. Лена еще ждала, что ей скажут, а Георгий Васильевич с Ханой уже взялись за дело.

В «Объединенных системах» – хорошая мебель. Стол, на котором директор с Ханой распяли Лену, ни разу не скрипнул. Лена не кричала – она странно громко охала, пока Георгий Васильевич совершал возвратно-поступательные движения со все нарастающей частотой. Охи кончились громогласным ахом. Директор что-то прокричал, Хана перевела:

– Никто не должен опаздывать. Никогда.

Лена подтвердила сказанное шумным вздохом и через восемь часов заявлением об уходе. Теперь она будет опаздывать по другому адресу.

В среду заявлений было три. Этого можно было ожидать. В конце концов, не каждый согласится работать в компании, в которой директор – насильник. Оказалось, люди хуже, чем принято считать. Акт на столе не прошел незамеченным, но, кажется, только добавил энтузиазма. Впервые на моей памяти, мало того что никто не опоздал – за десять минут до начала рабочего дня все были на местах. Страшно подумать, каких высот могла бы достичь пунктуальность в стране, если бы в каждой фирме боссы проявляли подобную сексуальную активность. Но больше всего меня напугало то, что я – прибыл в офис на полчаса раньше. И проснулся без будильника.

В очередных трех увольнениях были виноваты плоды Бурхаи. Орешков, которые разбрасывает наше чудо-дерево, всегда особенно много на первом этаже – рядом с кадкой. Больше всего они похожи на сильно пожеванные горошины. С четырех до шести вечера колени пятерых сотрудников убеждались в том, что, несмотря на пожеванность – горошины тверды и способны сообщать болезненные ощущения нижним конечностям бесконечно долго.

Эти же пятеро сотрудников отдела продаж в без пяти минут три беспечно пинали эти самые горошины. В три часа началась планерка. К ее окончанию уже было понятно, что дело пахнет керосином. Отдел продаж всерьез задумался о невероятном стечении обстоятельств, которое должно произойти, чтобы получить квартальную премию. Слово взял Кофман. Он предложил выбор: либо премию – долой, либо два часа на горохе. Отдел выбрал горох. Кофман говорил, как обычно, медленно – но желания спать не было. Было желание проснуться, потому что пятеро взрослых мужиков, стоявших на коленках, – такое возможно только во сне.

На следующий день трое из пятерых уволились. Что-то мне подсказывало: кого бы ни взяли на их место – отдел продаж будет работать с большим энтузиазмом и вовсе не из-за премий.

В пятницу в офисе стало неожиданно просторно. Так бывает, если помещение рассчитано человек на сто, а в нем остается – мало. Мало – это десять. Требования учредителей компании к корпоративному духу сотрудников оказались сильно завышенными. Я тоже не люблю воров. Но обычно рад, если вдруг удается просто вернуть утраченное. Ренат считает иначе. Считает громко и четко до ста семидесяти восьми. Ни разу не сбился.

Начальник отдела рекламы получил сто семьдесят восемь ударов сетевым кабелем в честь ста семидесяти восьми тысяч рублей, украденных у компании. Бил Ренат не сильно. Бил бы сильно – был бы труп. Одна сотрудница упала в обморок. Это было в четверг. В пятницу на работу вышло всего десять человек, в том числе начальник отдела рекламы и потерявшая сознание барышня. С ужасом я вспомнил о том, как в первый день своей работы в «Объединенных системах» унес домой ручку. На всякий случай оставил на столе свой «Паркер» – в качестве компенсации. Бог с ним, что он с золотым пером, целостность кожного покрова и нервной системы – дороже.

Я лихорадочно припоминал – не унес ли я из офиса случайно еще чего, когда раздался выстрел.

То что из-за Ханы до сих пор никого не убили, можно было объяснить исключительно тем, что коллектив слишком часто обновлялся. Все-таки, прежде чем кого-то убить, нужно немного времени, чтобы решить, кого именно и каким образом. За что? Если бы Хана находилась в точке, равноудаленной от всех мужчин офиса, – было бы не за что. Увы, она передвигалась. То есть я поверил бы, если бы кого-то убили из-за Ханы. Но кто же мог догадаться, что в этот день она передвигалась не для того, чтобы увеличить средний по офису уровень тестостерона, а выбирая лучшее место для прицеливания?

У земляков Кости своеобразные взгляды на рукоприкладство. Удар шнуром по причинному месту – нормально, пощечина – смертельное оскорбление. Георгий Васильевич впервые на моей памяти сбавил скорость – падал он медленно и величаво, с грацией чайного клипера, гибнущего в шторм… Хана смыла оскорбление первой же пулей. Не стоило директору так остро реагировать на нерасторопность референтки.