Михаил Зуев-Ордынец - Сказание о граде Ново-Китеже. Роман

Сережа замер от восторга. Восторг его дошел до предела, когда Птуха снял реглан, а под ним оказался морской китель с якорьками на золотых пуговицах и со значком торпедиста на рукаве - красной морской торпедой в золотом круге. Не смог моряк - духу не хватило - сменить китель, реглан, мичманку, пусть без «краба» и без кокарды, на ничем не примечательные пиджак и кепку, не смог спороть доблестный значок торпедиста.

Достаточно и того, что спорол он четыре мичманских галуна, следы которых еще видны были на рукавах. Блестя цыганскими, с синеватыми белками глазами, он спрашивал Сережу с напускной строгостью:

- Штык-болт крепить умеешь?

- Не умею, - смущенно сопанул носом Сережа.

- А рифовый узел вязать можешь?

- Не могу. Научите?

- Об чем речь? Обязательно!

Войдя в комнату, мичман обратился к Косаговскому:

- Извините, Виктор Дмитриевич, что незваный пришел, да еще и товарищу капитану ваш адрес дал.

- Не извиняйтесь, Федор Тарасович. Хорошо сделали, что пришли. И с товарищем капитаном был рад познакомиться. Вы, оказывается, тоже халхинголец?

- Так точно! И вы там дрались? - Он посмотрел на стаканы с чаем и сокрушенно вздохнул. - Боевые товарищи при встрече пьют чай! Ну и ну! Просто кошмар! Одну минуточку! - Он вышел в переднюю, покопался в кармане реглана и, вернувшись, поставил на стол бутылку. - Вот. Одесский коньяк, сестренка прислала. Где - у вас штопор, Виктор Дмитриевич?

- Вы одессит? - спросил Косаговский.

- Мне просто смешно! Разве это не видно с первого взгляда? Чистокровных одесситов, кроме меня, только три: дюк [2] Так одесситы называют памятник на Приморском бульваре герцогу Ришелье. , Беня Крик и Леонид Утесов. Я» собственно, с Большого фонтана, рыбак. Фонтанский - весь зад в ракушках! Так нас дразнят. Ну, будем! Дай боже и завтра тоже! - поднял мичман первый свою рюмку. - За святое боевое братство!

- Взрывником работаете? - морщась от выпитой рюмки, спросил Косаговский.

- Да. Списали меня на бережок. Оверкиль у мичмана Птухи получился. - Он поднял левую руку и задумчиво, грустно посмотрел на оторванные до первых суставов пальцы. - Но ничего, не унываю. На взрывном деле, как и на борту, тоже морская разворотливость нужна. Дело не скучное! Дырочку в камне просверлишь, взрывчаточку заложишь и стукнешь! Далеко нас слышно.

Сережа, нетерпеливо ерзавший на стуле, навалился на стол локтями и весь подался к мичману.

- Товарищ мичман, вы давно взрывником работаете?

- Ты, малец, меня дядей Федей зови.

- Хорошо, дядя Федя.

- Не хорошо, а есть! Вот как надо отвечать.

- Есть, дядя Федя! - гаркнул весело Сережа.

- Молодец! А на взрывчатке я второй год сижу, - старательно жуя колбасу, объяснил Птуха.

- И ничего?

- И ничего.

- А если ошибка?

- Ну, тогда…

- Что тогда?

На лице Птухи собрались под глазами хитренькие и веселые морщинки.

- Тогда выговор в приказе. С предупреждением.

Сережа недоверчиво улыбнулся:

- А по-настоящему?

- А по-настоящему - тогда от взрывника совсем пустяки останутся. В патронную сумку можно собрать. Сережа даже присвистнул.

- Надо же!…

- Н-да, профессия! - покачал головой Косаговский.

- Профессия как профессия! - пожал плечами мичман. - Горячий цех, не больше. Точность и расчет требуются.

Сережа о чем-то глубоко задумался. К нему подошел Женька, ткнулся носом в колено, выпрашивая что-нибудь вкусное со стола. Сережа сунул ему кусок сахара. Пес захрустел, блаженно жмуря глаза.

- И почему это собаки сосать не умеют? - вдруг озадаченно спросил Сережа. - Сахар лучше сосать, а он, дурак, грызет.

Потом опять уставился в стол, выпятил в раздумье нижнюю губу, потрогал ее пальцем и сказал нерешительно:

- Может быть, мне в взрывники податься? Косаговский засмеялся, взъерошив волосы на голове брата.

- Сознайся-ка, куда ты только не подавался. Первое твое решение, помню, пойти в пираты, под черным флагом плавать.

- А чем плохо? - вскинул Сережа темно-синие глаза. - Сидишь на баке, пьешь ямайский ром, трубочку покуриваешь. А увидишь на горизонте парус, кричишь: «Купец на левый крамбол!»

- Какой купец? - удивился Ратных.

- Презренная купеческая посудина, набитая шелками и сандаловым деревом, - ответил Сережа. И закричал воодушевленно: - На абордаж, карамба!

- Не кричи, пират! - остановил его Виктор и продолжал: - А подрос - в летчики собрался, потом в подводники, потом в парашютисты. Еще куда? Ах да! На Аляску хотел бежать, золото мыть.