Владимир Васильев - Дальше в лес…

— Вот-вот, — сказала беременная. — Плод довольно сладок, хотя и плохо вымыт…

— Ничего, мы его отмоем, — сказала мать Навы. — Ты не знаешь, Паучий бассейн очистили? Или придется нести ее в долину?

— Корень был горек, — сказала беременная девушке. — Ей неприятно о нем вспоминать. Вот странно, а говорят, это незабываемо! Слушай, милая, ведь он тебе снится?

— Не остроумно, — огрызнулась мать Навы. — И тошнотворно…

— Разве мы острим? — удивилась беременная женщина. — Мы просто интересуемся.

Ты так увлекательно рассказываешь, — сказала девушка, блестя зубами. — Расскажи нам еще что-нибудь…

Я жадно слушал, пытаясь открыть какой-то скрытый смысл в этом глупом, как мне показалось, разговоре, и ничего не понимал. Я видел только, что эти две с удовольствием издеваются над Навиной матерью, что она задета и что она пытается скрыть это и перевести разговор на другую тему, но это ей никак не удается.

А Нава подняла голову и внимательно смотрела на говорящих, переводя удивленный и нахмуренный взгляд с одной на другую.

— Можно подумать, что ты сама родилась в озере, — сказала мать Навы беременной женщине теперь уже с откровенным раздражением.

— О нет, — сказала та. — Но я не успела получить такого широкого образования, и моя дочь, — она похлопала себя ладонью по животу, — родится в озере. Вот и вся разница.

— Ты что к маме привязалась, толстая ты старуха? — выкрикнула вдруг Нава. — Сама посмотри на себя, на что ты похожа, а потом привязывайся! А то я скажу мужу, он тебя как палкой огреет по заднице, чтобы не привязывалась!..

И я почувствовал, что с удовольствием бы это сделал.

Женщины, все три, расхохотались.

— Молчун! — завопила Нава. — Что они надо мной смеются?

Я посмотрел по сторонам в поисках палки или хотя бы ветки, которой можно было бы их отхлестать. Не то чтобы я любил это делать или делал когда-либо, но мне очень не нравилось, что над моей Навой смеются. Но вокруг не было ничего подходящего. Не с кулаками же на них лезть. Женщины же!..

Все еще смеясь, женщины посмотрели на меня: мать Навы — с удивлением, беременная — равнодушно, а девушка — непонятно как, но, кажется, с интересом.

— Что еще за Молчун? — спросила мать Навы.

— Это мой муж, — ответила Нава. — Смотрите, какой он хороший. Он меня от воров спас…

— Какой еще муж? — неприязненно произнесла беременная женщина. — Не выдумывай, девочка.

— Сама не выдумывай, — огрызнулась Нава. — Чего ты вмешиваешься? Какое тебе дело? Твой, что ли, муж? Я с тобой, если хочешь знать, не разговариваю. Я с мамой разговариваю. А то лезет, как старик, без спросу, без разрешения…

— Ты что… — обратилась беременная женщина ко мне, — ты что, действительно муж?

Нава затихла. Мать крепко обхватила ее руками и прижала к себе. Она смотрела на меня с отвращением и ужасом.

«Наверное, — подумал я, — она в ужасе оттого, что такой старый и страшный мужик покусился на ее девочку, на ее дитя?» И еще я почувствовал, что от моего ответа зависит многое, и искал ответ самый правильный и точный, но никак не отыскивалось то, что нужно. Я посмотрел на них, затихших в ожидании.

Только девушка продолжала улыбаться, и улыбка ее была так приятна и ласкова, что я обратился именно к ней, и вырвалось у меня совсем не то, что я хотел сказать мгновением раньше, будто кто-то произнес это за меня моим голосом.

— Да нет, конечно, — прохрипел я. — Какая она мне жена. Она мне дочь…

Я хотел рассказать, что Нава выходила меня, что я ее люблю и очень рад тому, что все так хорошо и удачно получилось, что они встретились, Нава все время вспоминала про маму и скучала, хотя я ничего не понимаю и был бы благодарен, если б мне объяснили.

Но ничего не успел сказать, успев осознать, что сказал совсем не то, что надо, будто даже невольно предал Наву, потому что девушка вдруг прыснула и залилась смехом, махая руками.

— Я так и знала, — простонала она. — Это не ее муж… Это вон ее муж! — Она указала на мать Навы. — Это… ее… муж! Ох, не могу!

«Вот дура! — подумал я зло. — Чего она в этом смешного нашла? И вообще, какого хрена она позволяет себе насмехаться над более старшей женщиной и над нами, незнакомыми ей людьми? В приличном обществе так себя ведут хамки. Только где в лесу взять приличное общество? Дикие хамки!»

На лице беременной появилось веселое изумление, и она стала демонстративно внимательно оглядывать меня с ног до головы.

— Ай-яй-яй… — начала она прежним издевательским тоном, но мать Навы нервно выкрикнула: