Нэнси Кресс - Нексус Эрдманна

— Керри, может, тебе действительно следует показать доктору свой глаз.

— Нет. Со мной все в порядке.

— Джим не звонил, не появлялся, после того как?..

— Нет.

Ясно, что она не хочет об этом говорить. Смущается, должно быть. Генри решил уважать ее сдержанность. Он замолчал и принялся обдумывать свои вопросы к Джемисону.

Но после того как Генри, оставив Керри в приемной, вошел в кабинет и позволил ассистентке проделать все вгоняющие в тоску процедуры, вроде измерения давления, забора мочи на анализ, надевания нелепого бумажного балахона и т. д., в кабинет вошел не Джемисон, а бесцеремонный, чрезвычайно официальный молодой человек в белом лабораторном халате.

— Я доктор Фелтон, Генри. Ну, как мы сегодня? — Он изучал записи в учетной карточке Генри, не глядя на него самого.

Генри заскрежетал зубами.

— Думаю, вам это лучше известно.

— Малость раздражены? Кишечник нормально работает?

— Кишечник в порядке и благодарит вас за заботу.

Фелтон наконец соизволил поднять на него взгляд холодных глаз.

— Сейчас я прослушаю ваши легкие. Вам надо будет покашлять, когда я скажу.

И Генри понял, что этому типу он ничего не расскажет. Если бы этот молокосос хотя бы сделал ему замечание или даже выговор, что-нибудь типа «думаю, сарказм здесь неуместен», по крайней мере был бы ответ. Но такое вот полное пренебрежение, обращение с ним, как с ребенком или дебилом… Он просто не сможет рассказать непрошибаемому хаму про случай в автомобиле и про опасения за состояние своего мозга. Это будет означать согласие на сотрудничество с Фелтоном, а следовательно, дальнейшее унижение. Может быть, Дибелла окажется лучше, хотя он и не медицинский доктор.

Доктором больше, доктором меньше…

Дибелла оказался лучше. А вот в чем он был хуже, так это в плане организованности.

— А, доктор Эрдманн, Керри, — сказал он, когда те появились на пороге его кабинета в госпитале имени Редборна, — добро пожаловать. Боюсь, что у нас произошла накладка с диагностической визуализацией. Я считал, что зарезервировал для вас время на ЯМР-томографе, но кто-то распорядился изменить график. Так что мы можем проделать только сканирование Эшера — Пейтона, без глубоких образов. Мне так жаль. Я… — он беспомощно пожал плечами и запустил пятерню в шевелюру.

Керри сжала губы в ниточку.

— Доктор Эрдманн проделал большой путь только ради вашего томографа, доктор Дибелла.

— Называйте меня Джейк, пожалуйста. Я знаю. А сканирование Эшера — Пейтона мы можем проделать и в Св. Себастьяне. Мне действительно очень жаль…

Губы Керри не помягчели. Генри всегда удивляло, какой жесткой она может быть, когда дело доходило до зашиты интересов ее подопечного. И почему обычно мягкая Керри так сурова с этим молодым человеком?

— Мы встретимся в Св. Себастьяне, — смиренно сказал Дибелла.

В своем кабинете в Св. Себастьяне Дибелла усалил Генри в кресло, закрепил электроды на его черепе и шее и надвинул сверху специальный шлем, после чего уселся перед компьютером, экрана которого Генри видеть не мог. Комната погрузилась во тьму, и на белой стене стали возникать серии проецируемых на нее изображений: шоколадный торт, щетка для мытья полов, кресло, автомобиль, стол, стакан, пять или шесть десятков картинок. Генри совершенно нечего было делать, кроме как сидеть и смотреть, и он начал скучать. Под конец изображения стали более интересными: дом, охваченный пламенем пожара, батальная сцена, отец, держащий в объятиях ребенка, фотография Риты Хейуорт. Генри хихикнул:

— Вот уж не думал, что ваше поколение знает, кто такая была Рита Хейуорт.

— Пожалуйста, не разговаривайте, доктор Эрдманн.

Сеанс продолжался минут двадцать. Когда все закончилось, Дибелла снял шлем с головы Генри.

— Большое вам спасибо. Я действительно ценю то, что вы согласились в этом участвовать. — Он начал отсоединять электроды.

Керри поднялась с места и глядела на Генри в упор.

Сейчас или никогда.

— Доктор Дибелла, — сказал Генри. — Мне бы хотелось nopaспрашивать вас кое о чем. А точнее, кое-что вам рассказать. Вчера со мной произошел некий инцидент. Дважды.

Генри нравилось слово «инцидент», это звучало объективно, как полицейский протокол, и намекало на возможность рационального толкования.

— Разумеется. Говорите.

— Первый раз я находился в своей квартире, а во время второго ехал в машине с Керри. Первый инцидент был более мягким, второе выражен гораздо отчетливее. Оба раза я чувствовал, как что-то проходит через мой разум, нечто вроде ударной волны, не оставляя после себя никаких последствий, если не считать, возможно, легкого головокружения. Никакие мои способности, как кажется, не пострадали. Я надеюсь, вы можете объяснить, что это было.