Сборник: Фантастика, 1966 год. Выпуск 1

Первая часть “Записок из будущего” - романа известного хирурга, лауреата Ленинской премии Николая Амосова, - публиковалась на страницах журнала “Наука и жизнь”. Роман получил высокую оценку читателей. По сути это чисто реалистическое, очень профессионально написанное произведение. Автор лишь чуть-чуть перешагнул уровень достижений современной науки. И это лишний раз показывает то исключительное разнообразие, которое получил фантастический прием в творческой лаборатории писателя.

Очень умело и своеобразно использовал этот прием в новом для фантастики жанре драматургии Владимир Савченко. Фантастические пьесы без преувеличения можно сосчитать по пальцам. Это поистине “терра инкогнита”, где поставлены лишь первые столбы. И если Амосов в своем романе ни на шаг не отходит от логики развития науки, то Савченко в пьесе “Новое оружие” смело вступает в спор с этой логикoй, достижения ядерной физики, точнее было бы сказать нейрoнной физики не самоцель для молодого киевского писателя.

“ Новое оружие” - пьеса остро-сатирическая. И пусть специалисты не впадают в отчаяние от тех мест, где автор расходится с твердо установленными научными данными. Ползающий по поверхности радиоактивного вещества клоп не может, как сапер на минном поле, скакать между распадающимися атомами. Излучение идет из толщи вещества сплошным потоком. Недаром оно излучение! Савченко, конечво, это прекрасно знает. Знает он и о действенной корпускулярно-волновой природе элементарных частиц и о том, что нейтрино отличается от антинейтрино только спиральностью. Выдуманные им ядерные и пространственные эффекты интересуют его не как самоцель, а лишь как средство для наиболее гротескного заострения существующей сегодня в мире ситуации.

Итак, читатель, перед вами очередной сборник “Фантастика”. Одни произведения вам, возможно, понравятся, другие вызовут возражения.

Но в одном, я думаю, вы согласитесь со мной: советская фантастика исключительно разнообразна и служит она тому же великому делу, что и вся наша литература и все мы без различия профессий и вкусов.

Е. Парнов

Тишина, безветрие, потом - шорох. Так начинается марсианский прибой. Можно часами сидеть у подножья красных скал, всматриваться в безбрежье песков и и слушать, слушать… Шорох везде и нигде. Похоже, что с фиолетового неба льдинками осыпаются полупрозрачные, похожие на изморозь облака. Стеклянный шорох. Очень точное название.

Когда он смолкает, по песку пробегает дрожь. Тяжеловесно, медленно встает вал. Он наползает на острые сухие глыбы, накрывает их, неторопливо оседает. Тогда глыбы прокалывают песок снизу. Впечатление такое, будто пережевывает вал щербатая челюсть. С плоских камней лениво сползают струйки песка. И снова горбится вал. А кругом - неподвижность. Спокоен песок вдали, незыблемы, как вечность, красные скалы. Только здесь, только в этом заливе и только у самого берега катится марсианский прибой.

Это значит, что далеко в просторах песчаных океанов разгулялась такая буря, что ее порывы сотрясают зыбкую почву, как землетрясение. И тут, в заливе, колебания совпадают в резонансе, микроструктура прибрежья меняется, песок обретает необычную подвижность. Подробностей никто не знает и не торопится узнать: на Марсе пока и без того слишком много безотлагательных дел.

Я стараюсь не пропустить ни одного прибоя. Сижу, смотрю, слушаю и думаю. Очень хорошо думается наедине с явлением, подобного которому нет нигде. Исчезает время, исчезают границы пространства, даже тела своего не ощущаешь; лишь ты и прибой, никого больше.

Теперь берег пуст. А раньше здесь было людно. Помню, как были потрясены радисты Земли просьбой прислать плавки. Да, нашелся шутник, которому не терпелось натянуть поверх скафандра плавки, чтобы окунуться в прибой. Тогда сюда летали купаться все: новички, чтобы было о чем порассказать на Земле; старожилы, которых влекла тоска по воде, - настоящей воде, настоящему прибою, настоящему морю.

Шутником был, конечно, Ванин. Не то чтобы остроумие было чертой его характера: пожалуй, наоборот. Но до чего ж сложны, противоречивы, неожиданны наши поступки, когда ими руководят чувства! Особенно у таких замкнутых натур, как Ванин. И как странно, причудливо выглядит все это перед лицом марсианского прибоя…

Случай с Ваниным тогда потряс всех своей мнимой нелепостью. Теперь эта история обросла легендами, в которых трагичное переплелось с комичным, смелость с безрассудством. Как все это далеко от истины! И какими мы еще выглядим младенцами с нашими ракетами, искусственным белком и ядерной энергией, когда в своих же интересах пытаемся продумать и наперед предвидеть поступки человека.