Сборник - Фантастика, 1975-1976

…Тимофей, славный мой человек. Ты не можешь уснуть?

Да? Так спи, спи… до утра. Позавтракав, ты предложишь мне и себя и собак. А еще мы возьмем ракетное ружье, его понесет Ники. Решено!

Я прошел в дом. Храпел Тим. Глядели на меня и жались в теплую мягкую кучу собаки, милые, добрые…

ВТОРОЙ ДЕНЬ АРГУСА

За десертом Тимофей огладил бороду и защемил ее в кулаке. Дернув вниз, спросил: - Что намерено делать ваше величество? Сидеть здесь? Ты что, решил пребывать в Аргусах вечно?

(“Сейчас ты предложишь мне помощь”.)

– Видишь ли, - сказал Тимофей, кося глазами. - Ты рад полученному могуществу, оно есть, мне снились всю ночь твои распрекрасные очи. Но, голубчик, за такое могущество дорого платят. Я слышал, этот жилет… Короче, тебя невозможно убить. Это, конечно, ложь. А все-таки безопасно ли долго носить на себе вещь таких странных свойств? Посему бери меня, собак, карету. Ты хоть приблизительно знаешь, где эта треклятая колония?

– Я их вижу. Понимаешь, я вижу место, ландшафт, особенно его. Но не координаты, конечно.

– А найдешь на карте?

– Запросто. Там характерная развилка реки и… плато с выходами синих горных пород. По-моему, это плато Синее.

– У меня есть фотокарта, я даже разбил координатную сетку. Примерно, конечно.

Тимофей стал открывать ящик за ящиком, разыскивал карту (у него всегда беспорядок). Говорил в то же время: - На собак я надену суперы.

“…А сейчас ты мне расскажешь о Штохле и Глене. Они с твоей земли”.

– Занятно, - говорил Тим, роясь в ящике. - Мелькнуло имя Штохл… Звать Отто?

– Ага! Плюс Иванович… Чех, немец, русский - все намешано. Сутулый, быстрый, подбородок и нос образуют профиль щипцов.

– Вспомнил! Встречал я его - эгоцентричная штучка! Но зачем ему делать зло? Властолюбие? - рассуждал Тимофей. - Нет, стремление всегда настоять на своем. Вот одна его фразочка: “Тысячу раз скажу, а продолблю в голове дырочку”.

Мозг его какой-то безводный - формулы, принципы, системы. Но вдруг короткое замыкание - и загадка поведения. Он еще выступал со статьями о колонизации планет. Глен… Это сторонник биологической колонизации… Вот она, карта! Глен, хирург, селекционер, генетик, он будущая знаменитость, мой враг и, наверное, гений.

Тимофей достал папку, развязал шнурки и бросил карту на стол поверх посуды.

– Мы с Гленом враги. Я наблюдатель, я хочу на каждой планете все сохранить неприкосновенным, он же тянется все переделать. Самоуверенный тип, не люблю.

Карта была тимовская, неряшливая, самодельная. Но съемка вполне прилична. Мы нашли и реку и плато.

– Километров тысчонок пятнадцать-двадцать, - говорил Тимофей, меряя пальцами. - Вылетаем в девять? Да? Тогда поспешим, туман поднимается.

Когда все решилось, я почувствовал новый голод. Я стал брать и доедать все со стола: бутерброды, паштет, сахар. Тимофей озабоченно глядел на меня:

– Повысился обмен. Хорошо бы тебя проверить калориметрически, - бормотал он. - Надо с собой взять еды побольше. Найдем мы еду у колонистов?

– Конечно. Но Штохл, знаешь ли, что-то там мудрит с автоматами.

– Ври больше! - выкрикнул Тим. - Будто видишь.

А я видел.

Жуя, увидел плоскогорье, дым, обрывки пламени. Из дымного что-то косо взлетело вверх. Оно пронеслось по небу и исчезло. А вот и смеющийся Штохл. Он какой-то острый.

Пронзительны его нос и длинный подбородок. Он смугл, Отто Иванович. Губы тонкие, вобраны внутрь их краешки. И все - нос, подбородок и глаза - имеют въедливую, шильную остроту. Вот он махнул рукой и задумался, заложив ладони под мышку. А то - широкое - бешено несется к нам, обжигая макушки деревьев. И я понял, он ударил по нас первый. Я догадался - то, птица на узких крыльях, что летало над нами недели две назад, был его робот - соглядатай.

ЧИСЛО 21-Е ВОСЬМОГО МЕСЯЦА

(Дневник Т. Мохова)

Странные, напряженные дни. Хочу описать их, чтобы не ушли, не были забыты. Во-первых, колония виргусян: отчего я не был предупрежден? Или было оговорено в Совете, что они объявятся сами?

Или помешала авария рации? Тогда ясно - сообщение Всесовета было, но оно не принято нами. Его не повторяли, надеясь на колонистов.

Засим проблема личности Аргуса. Я предпочел бы провести этот опыт на себе, сейчас же располагаю лишь косвенными данными и ненадежными ощущениями.

Я сразу, в первую же секунду, ощутил перемену в моем друге. Меня заинтересовал феномен неожиданного усиления его личности, но под рукой не было тестов, я не мог установить коэффициенты интеллекта Георгия “до” и “после”.