Сборник - Фантастика 2002. Выпуск 2

Знакомые мотивы, не так ли? Содержание этой небольшой повести поразительным образом пересекается с замятинским "Мы". Но если государство, описанное Замятиным - абстрактно, то в унифицированном, "обнулеванном" (здесь так же люди имеют личные номера) мире Марсова вполне отчетливо упоминается Россия, как часть некоего мирового сообщества - Совета Мирового Разума. В этом мире все подчинено контролю - мысли, чувства, рождение… и даже умереть нельзя без особого разрешения Совета. И ежечасно за вами строго наблюдают вездесущие Слуги Общественной Безопасности.

Еще более жуткую картину будущей России нарисовал Михаил Козырев в повести "Ленинград", поскольку вымысел Козырева, хоть и отнесен в недалекое будущее (действие происходит в 1951 году), но гораздо плотнее сливается с действительностью. Оказавшись в Ленинграде 1951 года, профессиональный революционер ужасается увиденному. В почете доносительство, политический сыск и террор, экономика разваливается, газеты беззастенчиво лгут, восхваляя несуществующие успехи социализма, зажиревшая партийная верхушка проводит время в кутежах, сама же бывшая буржуазия вкалывает на заводах по шестнадцать часов, а портреты вождей размещены в иконостасах… Повесть была написана в 1925 году, но впервые увидела свет только в 1991-м.

Фантаст и сатирик Михаил Козырев был расстрелян в 1941 году.

Не были изданы при жизни и три главных произведения Андрея Платонова - "языческие утопии" "Чевенгур", "Котлован" и "Ювенильное море", образующие полифонический портрет безгеройной коммунистической утопии-антиутопии. Чевенгурская коммуна, изъедающая самое себя демагогической трескотней революционных фраз и обрушивающаяся с гибелью маленькой девочки; фантасмагорический образ построения социализма - копания котлована, гигантской братской могилы, абсурдистская утопия "Ювенильного моря"… Пугающие и кричаще правдивые образы.

"Где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет смысла в детском чувстве и в убежденном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человечка, в котором истина стала бы радостью и движеньем".

Этот стон, этот плач заглушили фанфары Вечного Празднества. "Верной дорогой идете, товарищи!

И даже автор щемящих "Голубых городов" и "Аэлиты" очень скоро величаво пел со страниц газет: "Человек будущего уже среди нас. Его голос слышен ранним утром, когда он с книжками бежит в школу. Он должен быть смел, так как страх, связанный с состоянием рабства и угнетения, останется дремать лишь на книжных полках библиотек. Он будет красив и ловок, тверд и честен. Чувства его будут глубоки и ясны, так как воспитателем его чувств будет великое искусство, рожденное молодым и сильным классом. Он будет переходом от нашего героического поколения борцов за новый мир к тому человеку будущего, который мерещится нам на освобожденной земле среди голубых городов коммунизма".

К концу 1940-х годов процесс истребления художественной фантастики и утопии был завершен установлением литературно-идеологической доктрины "ближнего прицела". Как метко подметил исследователь русской литературы ХХ века Леонид Геллер: "Утопия перестала быть нужной в советской литературе, потому что вся литература принялась изображать действительность как осуществленную утопию".

Перед фантастами поставили очередные четкие задачи: "Разве постановление о полезащитных лесных полосах, рассчитанное на пятнадцатилетний срок, в течение которого должна быть коренным образом преображена почти половина нашей страны, преображена настолько, что даже изменится климат, - разве это постановление не является исключительно благодатным материалом для настоящих фантастов?" (С. Иванов); "Расскажите о замечательных свойствах нейтрино, верхнем течении Амазонки, об улыбке Нефертити, Крабовидной туманности, сверхпроводимости, проектах Кибальчича, гидропонике, недрах Саянских гор…" (Ю. Котляр).

Другая функция, отводимая НФ - воспевание параноидальной политики государства, призывы к советскому читателю поддерживать высокую бдительность: враг не дремлет и охотится за научно-техническими достижениями советских ученых и инженеров. "Мы политически образованные люди - отлично знаем, что враги далеко не безучастно следят за нашей научной работой" (А. Гуляшки. "Последнее приключение Аввакума Захова").