Сборник - Фантастика, 2004 год

– В общем, Сашка по-прежнему в реанимации. Ну что сказать? Состояние тяжелое, прогнозы неопределённые. Остаётся лишь на Господа уповать.

Все трое одновременно перекрестились.

– Переломы - это ещё ладно, - продолжал Дмитрий. - Там такие переломы, что легко срослись бы. Главное - это черепно-мозговая травма. Из-за неё он и в коме. Томографию надо делать, но сегодня какие-то проблемы были с техникой…

– Да это они толсто на деньги намекают! - предположил Иван. - На баксы! Небось, сразу бы и аппаратура заработала.

– Да не похоже вроде, - усомнился Дмитрий. - Там лечащая врачиха - тётка вполне нормальная, Лариса Викторовна. Тоже православная, кстати. Мы с ней поговорили… К отцу Григорию ходит, на Малой Никитской. И Сашку ей действительно жалко. А деньги… Деньги, конечно, понадобятся… у них же некоторых препаратов нет, надо самим доставать. У меня где-то было записано, полез он за бумажкой.

– Ты, если надо, сразу говори, не стесняйся, - предложил Иван. - Долларов пятьсот я тебе хоть сегодня занять могу, если больше - с народом потолкую, у нас в приходе. Есть, представь себе, и вполне денежные люди, притом воистину благочестивые.

– Я у себя уже договорился, - перебил его Игорь. - У нас люди тоже скинуться готовы.

Дмитрий с благодарностью посмотрел на друзей. Вот ведь сами узнали, примчались, денег дают. Эх, если бы эта проблема решалась деньгами!

– Спаси Господи, ребята, - сказал он. - Пока у меня кое-какие сбережения есть, если надо будет, я свистну. Только там ведь действительно всё очень плохо.

– Анька-то как? - глядя в пол, глухо спросил Иван.

– Ну как? Сам понимаешь, как. Держится. Она молодец.

Она действительно держалась молодцом. Когда он, сразу с вокзала, примчался в больницу - молча прижалась к нему, несколько секунд стояла молча, а он с болью вглядывался в её лицо. Такое родное - и такое изменившееся. Тени под глазами, заострившиеся скулы, тонкая, едва заметно подрагивающая розовая веточка губ. "Ну, пойдём к нему! - наконец прошептала она. - Только не пугайся".

Там было от чего испугаться. Бледного до синевы Сашку (и куда делся летний загар!) всего истыкали какими-то гибкими шлангами, трубками. Голову выбрили до гладкости - и она оказалась ещё бледнее, чем неподвижное лицо. К голове тоже тянулись чёрные провода датчиков. Рядом тихонько жужжал приборчик с бледно-зеленоватым дисплеем. Там, на дисплее, струилась кривая, более всего походившая на сплющенную синусоиду. "Энцефалограмму снимают, - тем же свистящим шопотом прокомментировала Аня. - Говорят, не лучше и не хуже. Ровная такая…"

Дмитрий понимал, что держится-то она держится, но из последних сил. А ещё ведь Тамара Михайловна… У тёщи от переживаний случился микроинфаркт, и сейчас она лежала дома, под наблюдением двоюродной сестры. Тоже немолодой и не слишком здоровой. Надо было и туда ездить, продукты возить.

– Батюшка ваш знает? - поинтересовался Иван.

– Нет, - Дмитрий мотнул головой. - Он в санатории сейчас. Я позвонил, с Таней, с дочерью его, разговаривал. Обещала, что передаст, как навещать поедет.

– А сорокоуст о здравии?

– Не успел, - виновато пожал плечами Дмитрий. - Я ж сразу с поезда к Сашке, там побыл, потом к тёще помчался, она с сердечным приступом, продуктов всяких накупил ей. И домой, а тут и вы, один за другим.

– А я - заказал! - с некоторой гордостью заявил Игорь. - В нашем храме. Так что можешь не суетиться, всё готово.

– Надо бы ещё заказать, - вставил Иван. - Как минимум в семи храмах надо.

– Это ещё почему ж? - сейчас же вскинулся Игорь. - Это же форменное обрядоверие. Один, семь, сорок семь - какая Богу разница? Что Он, не знает? Что Ему, по сто раз напоминать надо?

– Традиции, как я понимаю, для тебя ничего не значат? - парировал Иван. Если в народе это испокон веку принято, значит, не зря. Значит, это идёт от предания, и негоже вот так свысока опровергать. По-твоему, и святым тогда молиться незачем, Господь и так наши нужды знает?

– Да хватит вам, - вмешался Дмитрий. - Бойцы на ринге… Спаси тебя Господи, Ваня, а сорокоуст я и у нас закажу. Молитва лишней не бывает.

Вот так они всегда, Иван с Игорем. Лёд и пламень, щёлочь и кислота. А как сойдутся - получается пшик. Один полагает другого заскорузлым фундаменталистом, за Типиконом не видящим света Евангелия. Другой, в свою очередь, костерит почём зря беспочвенного обновленца, потакающего прихотям своего падшего разума и в грош не ставящего церковное Предание. Обоих, конечно, заносит. Дмитрию не раз уже приходилось играть роль рефери в их регулярных полемиках.