Анна Правдик - Одиночество мотылька

Солнце поднималось всё выше, сушило траву, и постепенно воздух наполнился дивными ароматами, сладкими и свежими, жужжанием, писком и чириканьем. Ян снял рубашку, подставляя спину пока ещё ласковому солнышку. Как можно оставить эту землю, подумал он. Как можно поменять это утро на железные клетушки станций и астероидные города? Как можно поменять это поле на холодную мёртвую планету? Завтра планета погибнет, шепнуло воспоминание, и захотелось плакать. Тот оборванец прав, наверное, они всё-таки сумасшедшие, если решили остаться. Но никто не должен быть один. Даже Земля.

– Ничего, – Ян погладил землю рядом с собой. – Ничего! Они сказали, всё случится мгновенно. Больно не будет. Даже не успеем ничего понять… Ничего.

Еда на тарелках заинтересовала какого-то жучка. Он деловито, не боясь, заполз на бутерброд. Скоро к нему присоединились два муравья и мелкая зелёненькая мошка с прозрачными крылышками. Мальчик не стал их сгонять, и лениво наблюдал за беготнёй насекомых. Сегодня, в последний день, грех было скаредничать и не поделиться.

Паренёк сорвал синий цветок, и, перевернувшись на спину, стал грызть стебелёк. Небо совсем распрощалось с тучами, было ярко-голубым, солнышко припекало. К стебельку, привлечённые непонятно чем, то ли запахом, то ли цветом, прилетели две рыже-чёрные бабочки. Попорхав вокруг, они направились к другим цветам. Ян с восхищением и завистью проводил их взглядом. Он где-то читал, что бабочки живут совсем недолго, одни несколько часов, другие несколько дней. Интересно, для бабочки как время движется? Как для нас? Или быстрее? Но, наблюдая за неровным полётом, он в этом усомнился. Медленнее?

– Счастливые вы создания, – сказал им Ян. – Вы, наверное, сегодня столько успеете, и умрёте до взрыва… Счастливые. Я ничего не успею…

Ему стало себя жалко. Он ведь даже не целовался ни разу. В пятнадцать лет это уже начинает беспокоить. Но паренёк отогнал грустные мысли. Он не поедет сегодня домой, а останется здесь, в поле.

Вдруг что-то произошло. Мир стал ярче, больше, вкуснее, а время растянулось до бесконечности.

Мальчик, вскочил и… взлетел. Яркие лазоревые крылья, подхватив воздушный поток, подняли его над землёй. От неожиданности Ян качнулся и опустился на стебель. Вцепившись лапками в травинку, паренёк попытался оглядеть себя. Потом подумал, зачем? Он знал, что молод, он знал, что красив, и пахнет ванилью и земляникой. Что случилось? Но в его маленьком тельце не было места для сложных мыслей и глупых вопросов, и мотылёк, расправив чудесные крылья, с робостью и восторгом сделал взмах, затем ещё один. И ещё. Он поднялся над травой, над цветами, над полем. Сколько звуков! Сколько запахов! Слышал, ощущал, воспринимал он теперь всем телом. Поток информации захлестнул, хотелось кричать, и он усилил свой чудный ванильно-земляничный аромат, заявляя гигантскому миру о своём присутствии.

Робость исчезла. Ян поднимался всё выше, полёт не был ровным. Солнце, огромное, яркое, сияющее, прогревало его, высвечивая лазурные чешуйки на крыльях. В маленьком тельце не умещались сложные эмоции. И сейчас мотыльком завладела радость. Он седлал небольшой круг, поднимаясь по спирали к ослепительному шару. Солнце исчезнет не скоро, и за это время надо столько успеть! Надо найти женщину, надо поесть… Нет, надо сначала поесть, а потом найти женщину… Да, да, еда и женщина, что может быть прекраснее? Только женщина и еда.

Огромными глазами Ян разглядывал огромный мир. Заметив внизу яркое пятно, и неведомо как почувствовав, что там еда, он неуклюже спланировал вниз, и опустился в чашечку цветка. Его лапки тут же увязли в чём-то сыпучем.

"Как сладко!" – подумал мотылёк. – "Как сладко!"

Он какое-то время просто бродил по цветку, позволяя лапкам ощущать сладость нектара, удивляясь, как лапки могут чувствовать вкус, потом развернул длинный хоботок, сладкое вещество наполнило его брюшко, и он захотел вновь закружиться от удовольствия.

Ян перелетал к ярким пятнам, пачкаясь в пыльце, наслаждаясь нектаром. Пока не столкнулся с другими бабочками. Недавние знакомцы. Одна из них точно была женщиной, но почему-то не заинтересовала мотылька. Просто ещё одно пятно, только движущееся, не представляющее опасности.

"Она – чужая".

Ян подлетел к бабочкам, намереваясь узнать о них побольше, но знакомцы не обратили на него внимания. Кружась, они скрылись в траве.

"Надо найти своих".

Ян сел на цветок, расправив крылья, и слегка покачивал ими. Одиночество, с которым он мирился, будучи человеком, просто убивало его – мотылька.