Александр Трубников: Вечер, 2057 год

Водитель заметил появившегося словно из-под земли пешехода и даже успел рвануть на себя руль, но аварийный автопилот отреагировал на долю секунды быстрее. Раздался сигнал тревоги, машина врубила освещение, отключенное на пустой трассе для экономии, и выполнила маневр уклонения. Магнитный слой днища чуть царапнул по дорожному покрытию. На мониторе забегали желтые и красные ряды цифр внутренней диагностики.

Первым делом убедившись, что антиграв в порядке, водитель отогнал его с проезжей части на полосу безопасности, выскочил наружу и со всех ног кинулся к сбитому человеку, чернеющему посреди дороги кучей грязного тряпья.

Как и следовало ожидать, это был бомж. Теперь он сидел на асфальте и чумовато озирался.

– Тебе что, урод, жить надоело? – Водитель схватил бомжа за грудки, приподнял и начал трясти. – Накурился, скотина, так топай на переход…

Бомж молча ухмылялся щербатым ртом. Он прищурил глаза, и на мгновение это узкое лицо с характерной ямочкой на подбородке показалось водителю очень знакомым.

Мимо пролетала малолитражка. Водитель обернулся на звук и ослабил хватку. Бомж немедленно воспользовался предоставленной возможностью. Он толкнул водителя в грудь, вырвался и отработанным движением, словно преодолевая элемент армейской полосы препятствий «разрушенная кирпичная стена», – нырком, руками и ногой вперед вонзился в пролом, отпрыгнул, перекатился на бок и, выполнив (похоже, машинально) вполне грамотный уход от неприцельной стрельбы, помчался в глубину пустыря.

Водитель погнался за ним, но, добежав до забора, оглянулся на брошенную машину и благоразумно остановился. Сквозь дыру был виден костер, вокруг которого копошились едва различимые фигуры.

Водитель вернулся в машину. На пульте бортового компьютера светилась надпись: «Дать оповещение о ДТП? Да-нет». Он заглянул в салон, глубоко вздохнул и дал отбой. Машина тронулась. Шеф на заднем сиденье заворочался и продрал глаза:

– Ты что, придурок, ездить разучился? Я чуть на пол не упал!

– Простите, Иван Денисович, пешеход на трассу выскочил…

Шеф крутанул регулятор прозрачности стекол и глянул на улицу:

– Ну, ты и козел, Колян! Ты куда меня завез?

– На хайвее пробка на два часа, Иван Денисович, – терпеливо объяснил Колян, – я по окружной быстрее проскочу.

Шеф недовольно засопел, врубил встроенный в спинку кресла лазерный телевизор и стал просматривать запись утреннего заседания государственного совета. Камеры стояли на верхней галерее, и депутаты, чинно сидящие в два ряда перед толстой рожей шефа, смотрелись как шахматы на доске.

Колян перевел взгляд с зеркала заднего вида на дорогу и ехал, вполуха слушая выступление очередного слуги народа:

«Я хочу, чтобы все уважаемые депутаты поняли – социал-демократическая партия не выступает за введение сухого закона. Нам достаточно примера Соединенных Штатов, когда они ухитрились за какие-то полгода загнать в тень чуть не четверть денежного оборота страны и обрушили экономику. Но мы по-прежнему ратуем за запрет рекламы наркотиков по телевидению, в общественном транспорте и на уличных щитах. Мы требуем, чтобы все предприятия, производящие наркотические вещества, были национализированы…»

– А теперь реклама! – прервал депутатский речитатив бодрый голос телеведущего. Послышалась характерная мелодия. Колян знал этот ролик – там демонстрировался переполненный зал аукциона «Сотбис».

– Лот триста семнадцать. Картина Леона Мазайкера «Лиловый дым», миллион девятьсот! Мужчина в пятом ряду – два миллиона сто! Кто больше? Два миллиона сто – раз! Два миллиона сто – два! Два миллиона сто – три! Картина продана!

Леон, уже третья ваша картина продается по цене выше полутора миллионов. Откуда вы черпаете вдохновение?

– Я курю сигареты «ЛД». Только эта марихуана дает настоящее вдохновение.

– «ЛД – вдохновение миллионов», – завершал клип знаменитым слоганом проникновенный голос за кадром.

– Суки эти демократы! – взревел шеф. Щелкнула зажигалка, и по салону разнесся кисло-сладкий запах дорогущего «Кандагара». – У моей кабельной сети девяносто процентов дохода от рекламы дури! Если они еще раз с этим законопроектом вылезут, будем мочить на хрен!

Реклама завершилась, забубнил очередной депутат, а шеф, размягченный хорошей травкой, снова захрапел, откинувшись на мягкий кожаный подголовник. Машина свернула с окружной, вышла на проспект, покрутилась между домами и остановилась напротив ухоженной парадной двери.