Сергей Кусков - Технологический перерыв

В русскоязычной литературе слово "аллах" обычно пишется с маленькой буквы. Считается, что это не имя, а как бы синоним слова "бог". С мусульманским оттенком.

С другой стороны, если "нет бога, кроме аллаха", значит, это не вполне синонимы. Таким образом, слово "аллах" приобретает некоторые черты имени собственного. Это не бог вообще, а вполне определенный бог.

Чтобы уравнять в правах всех персонажей этого рассказа, я пишу это слово, как имя собственное – Аллах.

Людям, верующим до такой степени, что их оскорбляет одно только упоминание имени их бога человеком другой веры, дальше читать не стоит.

Когда Аллах поднял голову от бумаг, ангел смерти Азраил все еще стоял перед столом.

– Что еще? – спросил Всемогущий.

– Даже не знаю, как сказать, – ответил ангел.

– Если не знаешь, как сказать, скажи, как есть.

Аллах не старался говорить афоризмами, у него так получалось само собой.

– Тут один грешник протестует. Говорит, что его необоснованно отправляют в ад. Он будто бы должен быть в раю, на лучшем месте.

– Он думает, что рай – это плацкартный вагон? – желчно заметил Аллах. – Там, между прочим, все места одинаковые. За что его в ад?

– Убийца. И самоубийца. Одним взрывом девять человек, десятый – он сам. Не считая покалеченных и напуганных до полусмерти.

– Ему что, не объяснили, куда попадают самоубийцы?

– Объяснили. Только он говорит, он не самоубийца, а борец за веру. Шахид… Вот, заявление написал.

Азраил держал бумагу в руках, но отдать ее Всемогущему не торопился, памятуя о его непростом характере. Заявление было зарегистрировано в журнале входящих, с этого момента оно становилось официальным документом. Аллах, разумеется, всегда прав, но, уничтожив сгоряча документ, он нарушил бы налаженное делопроизводство. Конечно, Всемогущий мог распылить бумагу и в руках у ангела, но все равно – так спокойнее.

– Давай сюда. Не бойся, не испепелю. И личное дело тоже.

Папка с личным делом возникла из ниоткуда. Ангел протянул ее Всемогущему вместе с листом сероватой бумаги, на котором было написано заявление.

– Так, что там у нас? – Аллах раскрыл папку. -…надцатого числа месяца… сего года… автомобиль марки "Тойота"… К чему такие подробности?

– Взято дословно из протокола осмотра места происшествия, – пояснил ангел. -…взрывным устройством в багажнике… шесть военнослужащих, случайного прохожего и двух человек в грузовом автомобиле, остановленном у того же блокпоста… Кто ему наплел всю эту чушь?

– Какую, Всемогущий?

– Ну, что я должен отправить его в рай, да еще и на лучшее место.

– Он говорит – Омар.

– Кто такой этот Омар? Имам? Шейх?

– Его командир.

– И где сейчас этот борец за веру?

– Дожидается в приемной. Настаивает на личной встрече.

Со стороны двери вдруг раздались какой-то шум и голоса, мужской и женский, неразборчивые, но было слышно, что разговор идет на повышенных тонах. Ангел завертел головой.

– Говорил же я, Всемогущий, что надо секретаря, а не секретаршу! Женщин эта публика ни в грош не ставит.

– Да сколько можно! – в сердцах воскликнул Аллах. – Четвертый за неделю! Всё!

Он рывком открыл ящик письменного стола, достал оттуда прозрачную пластинку из оргстекла на черной пластмассовой подставке и с треском поставил ее на стол. На пластинке было написано:

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРЕРЫВ

– Все вон!

Ангел исчез, а вместо двери возникла кирпичная кладка, из которой торчали концы четырех могучих болтов с гайками. Этими болтами была прикручена к кладке со стороны приемной толстая латунная пластина с такой же надписью.

Голоса смолкли.

Оставшись один, Аллах поднял трубку телефона и заставил аппарат соединиться с кабинетом Христа.

– Иса, – сказал Аллах. Он называл Иисуса на арабский манер. – Ты не занят?

– Заходи, – ответил Христос. – Кофе хочешь?

– Иду, – ответил Аллах. Вопрос о кофе он проигнорировал.

Чтобы не проходить через приемную, где борец за веру дожидался окончания технологического перерыва, он прошел сквозь стену прямо в коридор. Зайдя в приемную Христа, он на ходу кивнул Марии Магдалине, открыл дверь и вошел в кабинет. Спаситель сидел за столом и мешал ложечкой в большой красной кружке. Белый пластмассовый чайник стоял в углу на тумбочке.

– День добрый, – сказал он.

– Привет, – буркнул Аллах.

– Кофе налить?

– Растворимый, три в одном? Спасибо, у меня свой. Твои подопечные ни шиша не смыслят в хорошем кофе.