Марфа Московская - Игра

Машку я никогда такой не видела. Она была словно мертвая и даже не плакала.

Лучше бы уж плакала, это выглядело бы естественней и полезней. Я пыталась заглянуть ей в глаза, но, кроме серой воды, в них ничего не было. Чувствуя себя последней стервой, я долго мучила ее вопросами, но смогла только узнать, что ее любимый бросил все и ушел к какой-то женщине, которая окрутила его в одночасье. Какая-то красивая и смелая ведьма, от которых мужики сходят с ума, съезжают с роликов, бросают семьи, детей и друзей.

Я была в шоке от услышанного. Жених казался мне надежным и достойным мужчиной, однако, видимо, вмешались высшие силы. Планы пришлось поменять. Черт с ней, с этой Гердой пока, и с лесом – надо побыть с Машкой, а то как бы чего не случилось… И я опять забрала ее к себе, с глубоким чувством ненависти к незнакомой красотке, которая легкой поступью перешла дорогу и поломала жизнь моей лучшей подруге.

Про жениха я старалась плохо не думать, но чувство презрения к легкой жертве женских чар стало вить гнездо в моем сердце.

Весь вечер я не отходила от окаменевшей жертвы страстей, стараясь предугадать любое желание. Часам к двенадцати, измученная вконец, уснула сидя. Я не слышала, как Машка встала и вытрескала бокал коньяка, после чего нацарапала записку "Поехала развеяться", взяла ключи от моего джипа и умчалась в холодную ночь. Кончилось это плохо – где-то в центре, несясь по переулку, она увидела, как дорогу ей неторопливо перебегает тощая черная кошка. Резко затормозив на снежной каше, Маша не справилась с управлением и врезалась в ларек, перебив кучу фальшивого алкоголя.

Джип не вынес оскорбления и перевернулся; проклятый аэрбэг не сработал. К счастью, ларек был пуст и никто не погиб, но водительница с многочисленными ушибами и легким сотрясением мозга загремела в больницу. Некоторое время она была без сознания. "Может, оно и к лучшему? – думала я, – когда человек пьян или без сознания, что, в общем-то, одно и то же, лучше его не трогать – он счастлив…" Потом я долго разбиралась с ГИББД, но это уже отдельная история.

Когда Машка пришла в себя, первое, что она произнесла, было:

– Марфа, я их убью.

– Его или ее? – испуганно уточнила я.

– Их обоих. Впрочем, нет… – она заколебалась. – Только ее!

– А кто она, ты хоть знаешь? Ты ее видела?

– Если увижу, то это будет в последний раз.

– Побойся Бога! Никто не властен над чувствами других, и самосуд здесь не поможет.

– Как ты не понимаешь – мое сердце разбито и требует мщения!

– Тебя посадят в тюрьму, это все, чего ты добьешься.

– В тюрьме тоже можно жить. А с неоплаченной болью – никогда.

– Дура ты! Не понимаешь, что несешь…

Потом ей вкололи какой-то седатив и она уснула.

Пять Никого не обнаружив у бара и изрядно замерзнув, Герда вошла внутрь погреться. Она обратила внимание, что следом за ней вошел высокий сутулый мужчина и пристроился у стойки, заказав кофе и сигареты. Подождав минут пятнадцать за свободным столиком, абиссинка заказала чашку чая и пирожное, посидела, но так и ушла, ни к чему не притронувшись. На лице ее было написано недоумение и разочарование. На улице она поймала такси, и когда садилась, с удивлением увидела, что мужчина тоже вышел из бара и сел за руль "Жигулей". Не придав этому никакого значения, Герда велела шоферу ехать на улицу Обручева и задремала, уйдя в свои мысли. Однако уже в пути она все же заметила, как "Жигули" едут за ней, чуть приотстав.

Это ей очень-очень не понравилось.

Было уже около одиннадцати, когда она зашла в квартиру, которую снимала на свой страх и риск. У нее не было ни прописки, ни всяких временных справок, разрешающих проживание в Москве.

Мистика мистикой, но от суровых реалий деваться некуда. Хозяйка купилась на обаяние гостьи и на дополнительные деньги, которых Герда не пожалела, чтобы жить спокойно. Однако она все равно ужасно боялась, что когда-нибудь нагрянет милиция, и ее попросят за пределы столицы, а может и того хуже…

И теперь – "хвост". Кто этот человек? Что ему нужно?…

Герда осторожно выглянула в окно – мужчина сидел в машине со включенным мотором и курил, поглядывая на окна. Похоже, он никуда не спешил.

Она поспешно задернула занавеску и задумалась. Надо что-то делать.

Из СИЗО Герда смылась, оставив органы в фантастическом неведении. Охранник был уволен, поиски продолжены, но уже без прежней интенсивности. Став снова свободной, беглянка в результате осталась без всего, в том числе без одежды. Всю ночь она таилась на какой-то помойке, а ближе к шести, измученная холодом и страхом неопределенности, забежала в первый же теплый подъезд и забилась под лестницу, у батареи.