Алан Гарнер - Волшебный камень Бризингамена

- Я только теперь понял, что странного в тех лесах, что растут на Эдже...

- Птицы, - перебил Колина Гаутер. - Там их почти нет. Так было всегда, и я не знаю почему. Там столько деревьев, кустов и прочего, казалось бы, их там должно быть не меньше, чем здесь. Но там никогда не встретишь певчего дрозда. Бывало, я там бродил по полдня и едва встречал парочку сов. Да, это очень странно, если подумать хорошенько.

Их путь шел сквозь заросли рододендрона, тропинка едва ли заслуживала названия тропинки: так заросла. Земля была неровной и вся закидана валежником, но Гаутер бодро шел, неся удочку, и даже ни разу не споткнулся. Видно, он хорошо знал дорогу.

Сьюзен подумала, что худо бы им пришлось, если бы случилось бежать бегом по такой местности.

- Гаутер, - спросила она, - а тут тоже есть заброшенные шахты?

- Нет ни одной, мы находимся почти что на равнине, а шахты покрывают склоны холма, они сзади нас. Почему ты спросила?

- Так просто.

Рододендроны кончились у края озера. Оно было примерно с милю длиной и с четверть мили в ширину.

- Вот это озеро, - сказал Гаутер, усаживаясь на поваленное дерево, нависшее над водой. - Оно слегка заболочено, зато никто сюда не явится мешать нам ловить рыбу. Достань-ка из корзинки баночку с приманкой.

Гаутер пробрался по бревну почти до самого края, закинул удочку, вернулся, сел и, опершись спиной о вывороченные корни деревьев, раскурил трубку. Колин и Сьюзен разлеглись на сухой коре и стали глядеть на озеро. Золото заходящего солнца омывало их.

За два часа они поймали трех больших окуней, затем смотали снасти и направились обратно, успев добраться до дома засветло.

Следующим утром в деревне Олдерли Сьюзен отправилась с Бесс по магазинам, а Колин остался помочь Гаутеру разгружать овощи.

Они все собрались вместе к обеду, а после решили сопровождать Гаутера, пока он объедет клиентов.

День был жарким, и часам к четырем у ребят просто в горле пересохло от жары. Бесс сказала, что они могут пойти попить лимонаду и съесть по порции мороженого.

- Мы сейчас должны съездить еще на Мосс Лейн, больше чем полчасика это не займет. А вы подождите нас и прохладитесь немного.

Ребята не заставили себя долго просить и вскоре уже сидели в удобных плетеных креслах деревенского кафе со стаканами прохладного лимонада в руках. Сьюзен играла со своим браслетом, задумчиво пытаясь заглянуть в голубую сердцевину слезки.

- Трудно бывает уловить луч, - сказала она. - Никогда не знаешь... ага... погоди... вот он! Знаешь, он напоминает мне свет в Фундин...

Она вдруг замерла и молча уставилась на Колина. Он тоже вытаращился на нее с открытым ртом. Они оба, не отрываясь, глядели на камешек.

- Не может быть! - сказал Колин. - Но как?

- Вот именно - как.

- Я... не знаю... Но все-таки...

- Да нет! - сказал Колин. - Чародей узнал бы его с первого взгляда, ты не думаешь?

Сьюзен с облегчением откинулась на спинку кресла и перевела дух. Но через секунду она выпрямилась, не в состоянии вымолвить ни слова.

- Он не мог его увидеть! Я была в пальто! О, Колин!.. Колин был потрясен не менее своей сестры, но он не мог так долго оставаться с открытым ртом. Следовало выяснить, и при этом быстро, действительно ли камень на руке у Сьюзен мог оказаться Огнеледом, или это всего-навсего просто кусочек хрусталя. Если камень на самом деле Огнелед, тогда, как видно, про это дознались злые силы, и в таком случае их схватка со свартами получала объяснение. Другой вопрос, как этот камень мог оказаться на руке у Сьюзен.

- Мы должны немедленно разыскать Каделлина, - сказал Колин, - потому что, если это Огнелед, то чем скорее он его получит, тем лучше для всех нас.

В этот самый момент подъехала тележка, и Гаутер крикнул ребятам, что пора домой. Они попытались скрыть свое волнение. Однако тот тихий шаг, который позволил себе Принц, поднимаясь на "передний" холм, как его называли местные жители, заставлял их чуть ли не лопаться от нетерпения.

- Бесс, - сказала Сьюзен, - ты точно ничего не можешь вспомнить про камешек на браслете? Мне бы хотелось знать о нем как можно больше.

- Нет, девочка. Я тебе рассказала все, что знаю сама. Моя мать получила его от своей матери, и она говорила мне, что так он передавался от старших к младшим. Бог знает, с какого времени. Да, и еще она говорила, что почему-то его нельзя никому чужому показывать, только близким родственникам, иначе настанут семь очень несчастливых лет, но моя мама была без предрассудков и не очень-то верила во всякую болтовню.