Гарри Гаррисон: Мир на колесах

Солнце зашло четыре года назад и с тех пор больше не поднималось.

Но скоро должно было наступить время, когда ему предстояло вновь взойти над горизонтом. Через несколько коротких месяцев оно опять зальет бело-голубыми лучами поверхность планеты. Но пока этого не случилось, господствовали бесконечные сумерки, и в полумраке огромные початки гибридной кукурузы вырастали все полнее и обильнее. Урожай – море желтого и зеленого, раскинувшееся во всех направлениях, кроме одного. Здесь море кончалось, ограниченное высокой металлической изгородью, а за изгородью была пустыня. Бесплодная пустошь, песок и гравий, равнина без теней и без конца, растворяющаяся вдали под сумеречным небом. Здесь не выпадали дожди и не росло ничто – резкий контраст с бюргерским благополучием соседствующей фермы. Но кто-то жил на пустынных равнинах – существо, находившее в стерильных песках все, в чем нуждалось.

Сплюснутый холм морщинистой серой плоти весил по меньшей мере шесть тонн. На внешней его поверхности не видно было ни отверстий, ни органов, хотя ближайшее рассмотрение показало бы, что в каждом бугорке толстой кожи имеется силиконовое окно, в совершенстве приспособленное для впитывания радиации с неба. Растительные ячейки под обширными участками кожи, участницы хитроумных симбиозов, превращали энергию в сахар. Медленно, тягуче, под действием осмотического движения между ячейками, сахар мигрировал в нижнюю часть существа, где переходил в алкоголь и хранился до поры в вакуолях. Множество иных химических процессов также имели место под этой нижней поверхностью в то же самое время.

Бугор распластался над особенно богатым отложением медных солей. Специальные ячейки выделяли кислоту для растворения солей, затем растворы поглощались. Этот процесс происходил бесконечное время, ибо зверь не обладал мозгом для отсчитывания, ни органом, приспособленным для этого. Он существовал. Он просто был здесь, ел и переваривал минералы, как корова траву. Пока – как это бывает на пастбищах – не закончилось то, что было пригодно для употребления в пищу. Пришло время передвигаться. Как только поступление продуктов прекратилось, хеморецепторы послали сигнал, и тысячи кожных мускулов под кряжистой нижней поверхностью бугра стали отсоединяться. Теперь, перерабатывая в качестве топлива тщательно накопленный алкоголь, мускулы дернулись в едином органическом спазме, который заставил шесть тонн толстой коврообразной глыбы перелететь по воздуху более чем на тридцать метров.

Она снесла изгородь, окружавшую ферму и с ужасным глухим стуком упала в двухметровую гамма-кукурузу, подмяв ее, и исчезла за ширмой зеленых листьев и золотистых хохолков в руку длиной. Максимальная ширина бугра не превышала метра, поэтому он оказался полностью скрыт от другого существа, находившегося неподалеку от него.

Никто из них не обладал мозгом. Шеститонный органический зверь в совершенстве управлялся рефлекторными дугами, с которыми родился несколько столетий назад. Металлическое существо весило 27 тонн и управлялось программным компьютером, вмонтированным в него при постройке. Оба обладали чувствами, но не могли иметь мнения. Каждый совершенно не подозревал о присутствии другого, пока они не встретились. Встреча была очень драматична.

Огромная фигура жатки приблизилась, механически урча и лязгая. Она прорубала дорогу шириной в 30 метров в прямых рядах кукурузы, уходивших за горизонт. Она одновременно срезала кукурузу, отделяла початки от стеблей, рубила стебли в мелкое крошево и сжигала его в ревущей топке. Мгновенно освобождающиеся при этом водяные пары поступали по длинной трубе в белые пароуловители, из сопла между гусеницами вырывалось черное облако пепла, ради которого ее создавали. Но не для того, чтобы обнаруживать бугры, прячущиеся в кукурузном поле.

Она врезалась в бугор и откусила добрых 200 килограмм плоти, прежде чем сигнал тревоги заставил ее остановиться.

Как ни примитивна была нервная система бугра, такие радикальные воздействия были вполне в пределах его понимания. Были посланы химические сигналы, приведя в действие прыжковые ноги, и за какие-то минуты – невероятно быстро для бугра – мускулы напрягались, и зверь прыгнул вновь. Все же это был не очень хороший прыжок, так как запасы алкоголя были отчасти израсходованы. Усилия хватило лишь на то, чтобы подняться на несколько метров в высоту и опуститься на поверхность жатки. Металл просел и стал ломаться, и к сигналу, который сообщил о присутствии зверя, присоединились другие.