Эрнест Маринин - Не торопись домой

– Я не верю, что ты и в самом деле так думаешь, – тихо ответил Ким. – Я знаю, ты сам любил Ирину раньше, я мог бы подумать, что ты уговариваешь меня улететь, чтобы самому добиваться, но ведь ты уже… или нет? – Он растерянно уставился на Николая, на его внезапно побелевшие сцепленные пальцы и плотно сжатые губы. – Ты… действительно хочешь остаться?

– Да!

– Теперь мне понятно… Но я все равно не уступлю.

Тимохин встал и прошелся по лаборатории. Криво улыбнулся:

– Ладно, милорд. Не драться же с тобой, коротышкой. Убьешь ненароком, а кто на боте рулить будет? Остается бросить жребий.

– Не милорд. И вообще – нет. Решать жизненные проблемы жребием – извини, противоестественно.

– Та-а-ак. Ну тогда идем к капитану.

– После смены. А пока надо работать.

Он опустил голову и включил монитор.

Зина Жукова закрыла проявочную машину и повернулась к мужу.

– Виталий… а почему ты сказал мне об этом только сейчас?

– А что толку было говорить раньше? До вчерашнего вечера это оставалось просто несбыточной мечтой…

– Скажи, это и в самом деле единственная причина, побуждающая тебя… бежать из экспедиции?

– Ну конечно, – удивленно отозвался Красовский. – Неужели ты, Зина… Ну послушай, я попытаюсь снова… ведь если я не смогу объяснить тебе, как я объясню другим?

– Не надо. Суть я запомнила хорошо: ты любишь свою профессию, но полного удовлетворения она тебе не дает; не хватает ежедневного ощущения конкретной пользы для конкретных людей, так? Ты понял, что такое ощущение могла бы дать медицина – ежедневно избавлять людей от боли и страданий. Но понял поздно, уже в экспедиции. Все верно?

– Да, конечно. Значит, тебе все понятно, правда?

– Нет, мне не все понятно.

– Но как же, все так просто – раньше это было пустой мечтой, а теперь, когда мы через месяц будем на Земле, это вполне реальные и осуществимые планы. Разве можно не воспользоваться таким случаем? Ведь я потом всю жизнь буду казниться…

– И так будешь – слишком ты честный и щепетильный. Не надейся, что обретешь равновесие духа, бросив неоконченную работу. Здесь, сейчас, решение капитана освободит тебя от этого долга. А там, на Земле? Каждую минуту ждать слова «дезертир»?

– Зина, что ты говоришь?! Это ужасно! Я совершенно не думал… Просто хотел быть нужным людям. Ведь я учился уже здесь, в экспедиции, у Валентины практиковался, мне легко было бы сдать экстерном.

– Вита-алик… Так это была учеба… Ты ведь мне ничего не сказал – поставь себя на мое место. Каково видеть, что твой муж все свободное время проводит с другой женщиной? Может, давно надо было объясниться, но у меня же есть гордость, в конце концов… Я и работала по ночам, чтобы реже видеть людей…

– Зиночка, господи… но зачем же ты молчала?! Мы ведь всегда все говорили друг другу прямо!

– А сам ты не понимал? Я надеялась, что ты научился хоть немного думать обо мне. Как это для тебя характерно – страдать от того, что не можешь ежедневно приносить пользу людям, и в то же время причинять страдания близкому человеку – и ничего не замечать… Но ладно. Все. Больше не буду говорить об этом.

– Да, действительно, мы говорили о другом.

– Если ты решил окончательно – что поделаешь, я твоя жена, как ты, так и я. Скажут люди что-то плохое – так о нас двоих, не о тебе одном… Но может ты решил не окончательно? Может, ты хочешь посоветоваться со мной?

– Зин, ну конечно я должен знать твое мнение, и конечно я не стану ничего решать сам, пока мы не придем к общей точке зрения!

– Тогда давай лучше останемся, а? Мы живем среди людей, и только очень плохой человек может плевать на мнение всех. Нас так ранят несправедливые упреки, а что же сделают справедливые?

– Да, ты права… Но с другой стороны, подумай, сколько людей я смогу вылечить, если начну на восемь лет раньше!

– Наверное, многих. Но скажи честно: ты уверен, что будешь лучшим врачом, чем другие? Допустим, ты многому научился у… у Бойченко. Но ведь и ее знания устарели на двенадцать лет. Так кто нужнее людям – врач-недоучка или один из лучших в мире специалистов по астрографии? Виталик, я очень люблю тебя, хочу всегда гордиться тобой и уважать…

– Я понимаю, Зина. Если ты уважаешь меня, значит, и я могу уважать себя. Ты права. Мы остаемся. – Он обнял жену, прижал к груди, а она, судорожно вцепившись в его куртку, вдруг заплакала, не сдерживаясь, и сквозь слезы пробормотала:

– Вита-алик… как хочется домой!..

Альтманис ужинал у себя в каюте и думал, что когда Ким принимал вахту, лицо у него было какое-то такое . «Нужно потом к нему наведаться невзначай… Прекрасно все же готовит Валя. Интересно, останется ли она? Наверное, да. Врачебный долг не может не пересилить… Хорошо они сделали биопробы – достоверно и быстро. Можно надеяться, что полет будет действительно безопасным…»