Эрнест Маринин: В рамках законной процедуры

– Похоже на то, Томми… Управимся! Как прекрасно сформулирован подпункт «Д»: «Если открытие истины угрожает жизни человека, робот обязан солгать…»

– Джокки, я не знал, что тебе нравится ложь!

– А кому ж не нравится? Если бы не нравилась, зачем бы люди лгали столько тысяч лет подряд?… Ладно, ты посиди за меня на вахте, а я пойду загляну в машину.

Уже в дверях Джок повернулся и добавил:

– Нехорошие люди эти аборигены.

– Люди они, может, и неплохие, но вот порядки у них…

Ах, какая это была симпатичная планета! Зеленые леса, курчавясь, ползли под самые полярные шапки – небольшие такие, аккуратные. Стояли над лесами облака, голубоватые, полупрозрачные. Плавно изгибались сверкающие реки, ветвились буйными дельтами, впадая в море. Вдоль экватора несся мелко иссеченный пассатом океан, окружая белыми полумесяцами прибоя зеленые острова… Не было на планете ни проплешин полей, ни шрамов пустынь, и только космодром выделялся ярко-желтым квадратиком среди зелени лесов.

– Их тут, наверное, совсем немного, – заметил Том.

– Да, – отозвался Джок. – Рай для бледнолицых.

– Спокойней, Джокки… Они живут, как им нравится. Или как им кажется правильным.

– Кончай это нелепое примиренчество, Том! Неприятие зла, активное сопротивление ему – вот норма для всякого порядочного человека, а для робота – тем более!

– С этим я не спорю, их не оправдываю – просто пытаюсь понять строй их мыслей. Все познается в сравнении со своей противоположностью. Униполярность невозможна. Если зло становится законом, как узнать, что такое добро?

– Есть этические нормы, выстраданные веками. Все, что отделяет часть человечества, лишает ее прав – зло, ибо сужает генетический пул, оскверняет духовный мир и препятствует экономическому прогрессу!

– Но роботы – не люди.

– Формально – да. А по сути? Можем ли мы сформулировать достаточно строго, что такое человек? Откуда он взялся, зачем существует на свете? Если есть зачем, то, может быть, роботы сумеют это делать не хуже людей, а то и лучше. А если незачем – тогда вообще какая разница? Ну люди… ну роботы…

– Джок! Мой богатый жизненный опыт подсказывает: когда философия становится слишком пессимистичной, самое время заправиться.

– Эх, несерьезный ты тип, Томми! Но насчет заправки верно говоришь. Ибо сказано: заправляйся, если хочешь быть здоров!

Через три витка планета снова вышла на связь. Том Стил четким голосом проговорил в микрофон:

– Борт «Донна» к Модесте. Согласны на ваши условия. Просим посадку на следующем витке. Подтверждаем согласие на оплату наличными сорока тонн воды по цене восемнадцать стелларов за тонну франко-космодром. Подтверждаем согласие на дезинтеграцию члена экипажа, робота класса «Супер-18», по окончании заправки, если местная администрация гарантирует соблюдение законов Вольной Республики Модеста. Просим радиопеленги.

– Модеста к борту «Донна». Вас поняли хорошо. Условия согласованы. Законность гарантируем. Примите пеленги через час стандартного времени. Счастливой посадки!

Для захолустного космодрома посадка корабля, пусть даже четвертого класса, – это событие. Все, не занятые у приборов, высыпали на поле. Стояли, надвинув на глаза зеленые козырьки, сунув руки в карманы комбинезонов, посасывая сигареты. Группами и по одному подъезжали из Города. Ловко перебросив вперед ногу, соскальзывали с седла, захлестывали поводья на вытертых до блеска бревнах коновязей. Закуривали, неразборчиво приветствовали друг друга, протирали лосиной замшей вороненые лучеметы, вскидывали на пробу. Несколько позже других подъехал на двуколке шеф. Оглядел собравшихся, сдвинул шляпу с затылка на лоб, нахмурился и сказал:

– Ладно, парни, артиллерию пока спрячьте.

– Н-ну, шеф, – протянул Айвен Октри, верзила в кожаном комбинезоне и коротких сапожках. – Давненько ведь забавы не было, а тут – настоящая жестянка к нам, как манна с неба…

– Айк, кто здесь шеф?

– Ты, Дикки, что за вопрос!

– Так вот, пока я здесь шеф, все будет только в рамках законной процедуры. Тем более, мы им пообещали сперва дать заправиться. Так что убери свою пушку с глаз долой и сними с кого-нибудь галстук. Я тебя собираюсь включить в состав жюри. Присяжным будешь, понял?

Шеф спрыгнул с двуколки на траву, уперся могучими ручищами в бедра и крепко потянулся. Поправил на левом плече восьмиконечную звезду, вновь оглядел толпу и подозвал к себе учителя полной начальной школы Джереми Тышера.