Евгений Филенко - Отсвет мрака (Сборник)

Серая мышка Марина А. робко приближается к этому рассаднику порока.

Вот она уже и внутри. Стоит посреди прекрасного вестибюля, сплошь обставленного изысканнейшей икебаной. Будто неприкаянная душа. Которой вдруг захотелось воспарить… Блуждает по роскошным интерьерам подслеповатыми глазенками.

К ней приближается Дама В Черном, подлинная Дама Треф. Струящийся по царственным плечам бархат, взбитые искрящиеся волосы, огромные магнетизирующие глаза… «Ах, как я хотела бы стать такой же!..» — следует, по всей очевидности, сейчас подумать серой мышке.

Я делаю вид, что именно так и думаю. И даже приоткрываю тусклые губенки в тихом восторге.

— Наконец-то вы пришли к нам! — произносит Дама Треф звучным, грудным голосом. — Это нужно было сделать уже давно. Пойдемте, дитя мое…

Она берет меня под локоток и увлекает в беломраморные коридоры, под сводами которых порхают едва различимые звуки клавесина. Через каждые десять шагов в стены встроены зеркала, и я имею сомнительное удовольствие сравнивать свою мышиную рожицу с фантастической статью моей проводницы. Безусловно, это сделано с умыслом. Мол, узри свое убожество и возжелай преображения. Воспари душой…

На библиотекаршу Инну С. это должно было действовать, как паровой молот. И на детского врача Марию В. тоже.

С некоторым недоумением обнаруживаю, что и старший инспектор криминальной службы Индира Ф. тоже не может полагать себя совершенно безразличной…

— Вы забудете себя, — воркует Дама Треф. — Вы станете иной. У нас все становятся иными. Сюда входят слабые, надломленные сердцем. А покидают нас богини, царицы. И это происходит неизбежно, мы не знаем неудач.

Дьявольщина, какая же серая мышка не желает стать богиней?! И я тоже этого желаю.

В конце коридора на невысоком диванчике сидит, грациозно перекрестив изумительные длинные ноги, еще одна дама. На сей раз — Дама В Алом, Дама Пик. Моя спутница не может сравниться с нею в совершенстве и покорно уступает пальму первенства.

Не вставая, Дама Пик простирает ко мне длань, на ее лице, лице властительницы миров, вспыхивает улыбка, от которой в Салоне становится ощутимо светлее. И я, слабая, безвольная, напрочь позабывшая, кем зовусь на самом деле, готова уже пасть к ее ногам… Но вместо этого вкладываю мою уродливую, костлявую ладошку в эти античные пальцы и неловко умащиваю свой тощий зад на свободном участке диванчика.

— Ничего не надо говорить, — обволакивает меня чарующими звуками своего голоса Дама Пик. — Мы все видим без слов. Что слова? Шорох мимолетности… Вы прелестны, дитя мое. Вы сами об этом не подозреваете. Но красота ваша упрятана от посторонних глаз в кокон нелепостей и условностей бытия. Это было правильно — потому она и сохранилась не растраченной попусту, не оскверненной чужими случайными взглядами и грубыми прикосновениями. Но сегодня все будет иначе. Мы взломаем этот кокон. Мы освободим ваше тело и вашу душу. И не будет в этой жизни более случайностей. Вы сами станете диктовать Паркам свою судьбу.

— Назовите ваше имя, дитя, — просит Дама Треф. — О, вовсе не обязательно называть подлинное имя! Мы не хотим вторгаться в ваши тайны… Нас устроит любое имя, какое вы себе изберете.

— Ведь отныне вы станете другим человеком, — продолжает Дама Пик. — Возможно, вам понадобится новое имя, более приличествующее новому облику и состоянию души…

— Марина, — слабо пишу я.

— Марина… — повторяет Дама Пик, и я чувствую, что имя это можно произнести горделиво, достойно, отчего оно приобретает новый, сокровенный оттенок. — Это значит — Покинувшая Море. Афродита, выходящая из морской пены… Вы помните «Рождение Венеры» Боттичелли? Вот ваш новый облик.

Марина А. уже скисла и обратилась в податливый воск в ловких пальцах этих колдуний. Ерница же и охальница Индира Ф. успевает при этом подумать: «Вот интересно, как они сделают из длинноносой смуглой еврейки с жесткой куделью вместо волос утонченную светлокожую блондинку?..» — И тут же: «Зараза, я же не за тем сюда явилась!..»

Потому что в дивном лике обольстительнейшей из женщин, Дамы Пик, я вдруг с криминалистической точностью опознаю Дину Викторовну Кунцеву, Филифьонку, бывшую сожительницу дерьмового кабатчика Тунгуса и нынешнюю любовницу искомого мною гада по имени Зомби.

И, хотя кулон-пеленгатор продолжает оставаться прохладным, означенный гад должен обретаться где-то в непосредственной близости от своей шлюхи.

Но Марину А. уже влекут на новый круг этого сладостного ада.