Чарльз Шеффилд - Возрождение

Этот обломок казался поменьше, да и Синара заметила его заранее. Она успела резко свернуть вправо.

– Похоже, Грейвс был прав, – вздохнула Тери, совершив тот же маневр. – Если бы мы были такими же большими и тяжелыми, как «Все – мое», то увернуться не успели бы.

– Этот камень в вас все равно не попал бы, – заметил Торран. – Он прошел в десяти метрах. Не стоит слишком много прыгать из стороны в сторону – мы можем потерять направление.

– Не важно. Скорректируем по маяку Бена.

– А если он выключится?

Замечание Торрана наводило на неприятные мысли. Запас энергии у маяка скафандра был более чем достаточен, и сигнал мог прекратиться лишь в результате повреждения. В этом случае шансы Бена спастись становились совсем ничтожными.

– Что-то не так, – внезапно сказал Торран. – Инерционные датчики показывают, что меня тянет вправо.

Синара взглянула на свой монитор.

– Не только тебя. Всех. Направление не меняется, хотя с курса мы не собьемся. Талли это предвидел и учел, когда рассчитывал вектор начальной скорости. У крупных кусков планеты сильное гравитационное поле, которое воздействует и на нас. Конечно, хаотическое воздействие всякой мелочи Талли просчитать не мог…

По скафандру что-то вдруг застучало. Синара не сразу поняла, что это мелкие каменные обломки. Скорость у них была низкая, и скафандр остался цел.

– Повезло. – Тери тоже получила свою порцию. – Лети они раз в двадцать быстрее, и нас бы изрешетило.

– Дальше таких сколько угодно, – заметил Торран. – Не знаю, как вы, а я постоянно измеряю допплеровское смещение. Там есть объекты со скоростью десять километров в секунду. Может и не повезти – что-нибудь крупное запросто в нас врежется. Помогите мне. Надо найти кусок покрупнее – чем больше, тем лучше, – с таким же, как у нас, вектором скорости.

За следующие несколько минут спасатели выдержали еще несколько залпов осколков. Наконец Тери воскликнула:

– Есть! Азимут восемнадцать, отклонение минус двенадцать.

– И почти нулевая относительная скорость, – добавил Торран. – То, что надо. Движемся к нему.

Громадный эллипсоид нескольких сотен метров в поперечнике медленно вращался вокруг своей оси. За ним можно было спрятаться, избежав столкновения с осколками, двигавшимися навстречу. Оставалась, правда, опасность удара в спину, но камни, летевшие сзади, имели гораздо меньшую скорость.

– Не слишком близко, – предупредила Тери. – Он горячий. Температура поверхности – пятьсот градусов.

– Судя по всему, это вещество из глубины Марглота, – заметил Торран. – Видите пузыри? Это газы выходили в вакууме из магмы.

Синара огляделась.

– Мы здесь только временно. Как только подойдем поближе к Бену, придется снова выходить в свободное пространство.

– Если только его можно назвать свободным при таком количестве мусора. – Тери смотрела назад, предоставив Торрану и Синаре охранять ее от близкого контакта со скалой. – Здесь обломки движутся еще быстрее и более хаотично. Размер самый разный – от песчинок до расплавленных астероидов. Правда, пока опасности не вижу.

«А что будет, когда придется вылезти из укрытия?» – подумала Синара.

Они ждали, тесно прижавшись друг к другу в тени огромной скалы. В итоге первым не выдержал Торран.

– Ну хватит, пора выходить на связь с кораблем. Надо узнать, что с Беном. Если он умер, то перед нами встанет тяжелый выбор: будем рисковать жизнью, пытаясь подобрать его тело, или останемся здесь, в надежде пройти весь пояс астероидов насквозь?

Мы хорошо знаем, что сказал бы на это Бен. То, чему нас учили на курсах: если мертвое тело не нужно вам в качестве пищи, то оно стоит не больше веществ, из которых состоит. Только я ставлю что угодно – Бен жив! Если хочешь, пошли вызов на «Все – мое»… Однако они могут быть слишком далеко. Или окажутся экранированы планетой…

Синара услышала сигнал вызова. Он прозвучал громко, да только хватит ли у него мощности, чтобы дойти до корабля? Тем более что «Все – мое» может находиться по ту сторону газового гиганта…

Прошло минуты три, и, казалось, ее опасения подтвердились. В приемнике не было ничего, кроме статических разрядов. Но вот Синара услышала слабый, едва различимый голос Ханса Ребки:

– Бен Блеш жив, но по-прежнему без сознания. Ему хуже, хоть и ненамного. Давление шестьдесят пять на сорок, пульс сорок два. Почему вы так долго не выходили на связь? Мы принимали только сигналы ваших скафандров.

– Не было новостей. Мы в порядке, все трое. Спрятались за скалой, идем по курсу.