Дуглас Брайан - Сокровища связанного бога

Ему было больно и неудобно. Ноги затекли. Руки больше не слушались. Пальцы, всегда такие ловкие, исчезли. Они просто рассыпались прахом. Уродливые беспалые лапы еше шевелились, стянутые веревкой, и бессильно скребли пол пещеры.

Мгонга еще раз попытался крикнуть. Из его груди вырвалось нечеловеческое рыдание.

Он ощутил жгучий голод. Он хотел есть! Вся его новая, мощная, демоническая плоть изнемогала от голода. И еще его разрывала на части похоть. Его бедра непроизвольно тряслись и содрогались. Он вертелся и стонал, пытаясь хоть как-то погасить этот пожар. Тщетно! Какая-то часть сознания Мгонги, который уже не был больше Мгонгой, отдавала себе отчет в том, что насытить этот голод ему не удастся теперь никогда.

Может быть, минут сотни лет, прежде чем люди отыщут в этих пещерах — ведомые древними преданиями и легендами своего народа — вечно жаждущего глиняного истукана. Они водрузят его на пьедестал, начнут приносить ему жертвы, класть к его ногам подношения… И вечно держать его в плену, связанным!

А он должен будет насылать дожди на их поля и следить за тем, чтобы их скотина была мясной и плодовитой!

Мгонга закрыл глаза, тщетно борясь с отчаянием. Да, он обрел то, о чем люди могли только мечтать, отдавая годы и годы на овладение мистическими тайнами. Он стал бессмертным.

И чего не отдал бы сейчас чернокожий жрец за то, чтобы от этого проклятого дара избавиться!

Соня не могла понять, во сне все происходит или наяву, бредит она или грезит. Вместе со своими спутниками, Сирханом и Энной, Соня оказалась в ловушке. Оживший истукан запер их в саркофаге. Кем он был, этот «связанный бог»? Древним демоном? Таинственным вместилищем каких-то мистических сил? Какая, в сущности, разница!

Теперь Соню занимало совсем другое — как отсюда выбраться? В том положении, в котором она оказалась, ей явно было не до мистических тайн!

Тесный саркофаг неожиданно перестал казаться гробом. Соня словно бы проваливалась куда-то… Внезапно, как сквозь пелену, она увидела впереди широкую темную равнину, по которой, колеблемые ветром, бродили чьи-то тени… Где-то далеко впереди горел костер. Он горел тускло, словно Соня смотрела на пламя сквозь закопченное стекло.

И кто-то шел на огонь, простирая к пламени руки, точно загипнотизированный или влекомый неведомой грозной силой. Соня хотела окликнуть его, но не смогла — язык словно прирос к гортани…

Сирхан слышал пение. Пел женский голос, пронзительный, тонкий, завораживающий. Было в этом пении что-то пугающее, словно оно звучало прямо из преисподней, но слышалось в нем и другое: обещание неземного блаженства. Высокий голос загадочной невидимой певицы проникал в самую душу Сирхана, он манил, тянул, звал к себе…

Сирхан не понимал, где он находится. Да это его и не беспокоило. Он уже утратил всякую способность рассуждать. Он просто ЗНАЛ, что не пойти на властный призыв выше его сил.

Энна билась в руках работорговцев. Они напали на нее неожиданно, когда она прогуливалась по саду в доме своего отца — еще там, в Кхитае. Беседки, увешанные по карнизам колокольчиками, дрожали, словно в испуге, и серебряные и медные колокольчики и бубенцы громко пели вразнобой.

Бородатые люди с завязанными лицами, так что видны были только их сверкающие безжалостные глаза, выскакивали отовсюду: из фонтана, из беседок, из кустов, из маленьких клумб, где красиво были рассажены яркие экзотические растения, встречающиеся только на Востоке.

Совсем близко Энна увидела чье-то черное лицо. Оно скалило зубы в ужасной ухмылке.

Энна закричала, рванулась…

И вдруг хватка ослабла. Кто-то расшвыривал негодяев, одного за другим, и те падали на дорожки сада. Упав, они больше не могли подняться — что-то не позволяло им даже шевельнуться. Какая-то неведомая сила, спасшая Энну в последний миг, пригвоздила их навсегда к земле, где они и корчились, бессильно проклиная все на свете.

Энна смотрела, как они корчатся, как бьют руками и ногами, не имея возможности даже оторвать от земли голову, и вдруг начала смеяться. От этого безудержного веселья тело ее словно наполнилось каким-то легким светом…

Она увидела ЕГО — человека, который спас ее от насилия и всего того ужаса, что пришлось бы пережить Энне, если бы работорговцам удалось схватить ее.

Этот человек… Лицо его терялось в тумане. Но Энна ощущала теплоту и властный призыв, исходящие от него. Девушка встала и пошла навстречу своему спасителю, радостно простирая к нему руки…