Исай Лукодьянов - Щит Нетона

Эхиар шарил в темноте по стенам. Глухо прозвучал его голос: «Лезьте за мной,., сюда, вправо». Один за другим они пролезли на четвереньках в дыру и поняли, что подземный ход кончился. Теперь крутыми зигзагами шла вверх лестница, зажатая меж тесно сдвинутых каменных стен. Поднимались долго, Эхиар часто останавливался перевести дух, лица у всех были мокрые от пота.

- На небо, что ли, лезем? - проворчал Диомед.- Мне туда не надо…

Немного посветлело, стало легче дышать. И вот подъем кончился. Они вылезли на небольшую площадку, огороженную зубчатой стеной, над ними распахнулось ночное небо - безлунное и беззвездное, но все же показавшееся светлым после долгой слепой темноты. Тучи плыли над самой головой.

Подошли к стене, выглянули из-за каменных зубцов.

- Вот это да, клянусь рогами коровы Ио! - вырвалось у Диомеда.- В самую середку попали!

Внизу под ними была широкая храмовая площадь. Вот и серебряный купол храма, он вобрал в себя весь слабый свет ночи и тускло поблескивал. Мрачно чернела поодаль громада царского дворца…

Башня Пришествия - вот куда Эхиар привел их.

- Как же так? - изумился Горгий.- Мне говорили, что в эту башню нет хода.

- Верно,- откликнулся Эхиар.- Ход в башню известен только царям Тартесса.

Значит, ты всамделишный царь,- тихонько сказала Астурда.

Внизу, возле дворца и храма, расхаживали стражники с факелами. Им и невдомек было, что с башни Пришествия на них глядит важный государственный преступник. А если б они и знали - как достанешь? Близко ухо, а не укусишь.

Далеко на севере, за мостами, клубился в красном отсвете дым - что-то там горело. Видно, гадирцы перешли-таки Бетис, под самым Тартессом разбили лагерь. А на юге, если присмотреться, можно было различить в море тусклые огоньки - то, верно, горели факелы и плошки с маслом на карфагенских кораблях, осадивших Тартесс.

Спал великий город. Он разгромил восставших рабов, он двинет поутру свежие силы на га-дирские отряды, он попытается отбросить за Геракловы Столбы карфагенский флот - и опять поплывут его корабли тайным путем на Оловянные острова, на очень далекие Касситериды…

А он, Горгий, не спит, и душу его гложет тревога. Полжизни прошло, а он так и не знает ни семьи, ни собственного дома. Мотает его судьба по Ойкумене из конца в конец. Что нужно ему на чужбине, в очень далеком Тартессе? Всюду видит он вражду и кровь, ненависть и обман… Да что же это вы, милосердные боги, никакой жалости нет у вас к сыну человеческому?..

Он ощутил тепло прикосновения, легкая рука легла на его плечо. Астурда! Он притянул ее к себе, крепко обнял, зажмурил глаза, поднятые к небу. Одна только ты и осталась у меня, чужеземка…

Половину башенной площадки занимало какое-то сооружение. Диомед ходил вокруг него, трогал холодный металл, цокал языком - у Горгия перенял смешную привычку. Низко над головой шли тучи, и казалось, что не тучи, а башня плывет по океану ночи.

Хорошо, что Горгий перед уходом велел Диомеду припасти побольше гранатов. Теперь пригодились. Диомед развязал мешок, каждому дал по гранату. Мяли дивные плоды пальцами, высасывали терпкий кисло-сладкий сок, утоляющий и жажду, и голод.

- Зачем ты привел нас сюда? - спросил Горгий.

Эхиар ответил не сразу. Он отбросил выжатый гранат, прислонился спиной к стене.

- Вы мне больше не нужны,- тихо сказал он наконец.- Сейчас уже поздно, море скоро начнет прибывать… А завтра, в час отлива, вы уйдете. Сделай, как хотел. Нарежьте камыша и переплывите Бетис…

- А ты? - спросил Горгий.

- Я останусь здесь. Хоть я и не закончил свое дело… Нетон сжалился над последним царем Тартесса… позволил перед смертью увидеть праздник…

- О каком деле ты говорил?

- Тебе не понять.- Эхиар помолчал, а потом забормотал: - Еще немного… еще немного - и свершилась бы моя месть…

- Ну, не надо, дедушка, успокойся! - воскликнула Астурда.

- Он не слышит тебя,- сказал Горгий.- Боги затмевают ему разум.

Как только стало светать, Горгий поднялся, заходил по площадке, хлопая себя руками по груди. Голова была тяжелой от бессонья, зуб на зуб не попадал от холода. Астурда протянула ему гранат. Лицо у нее было бледное, глаза огромные, тревожные.

Эхиар не спал. Сидя на корточках, вертел в руках длинную черную палку,- откуда только он ее взял?

Медленно светлело небо на востоке. Над кварталами ремесленников поплыли дымы ранних очагов. Тусклой желтизной обозначились рукава Бетиса, обнимавшие остров. Горгий смотрел на гавань, пытался в слабом свете серенького утра различить среди десятков кораблей свой. Цел ли он?.. Странно и страшно было представить себе чужую команду на его палубе… Чужого человека в дощатой каютке…