Сергей Чекмаев - Девятое марта

Спутник же жизни все никак не появлялся на горизонте. Богемная тусовка богата на случайные связи, искать в ней что-то большее бесполезно, по себе знаю. Маша не отчаивалась. Только делать это с каждым разом становилось все труднее. Вроде бы, казалось, нашелся тот самый, настоящий, на кого можно положиться в любой момент, и вдруг - все шло прахом. Чаще всего по ее вине - по крайней мере, она сама так считала, - из-за устаревших взглядов и целого клубка неистребимых комплексов.

Ее последней попыткой оказался как раз тот самый быкообразный тип, с которым мы столкнулись в дверях автобуса. Он покатал Машу на тачке, сводил раз-другой в дешевый полуподвальный ресторанчик, после чего решил, что на пару раундов постельной борьбы заработал. Провожая Машу домой (тачка осталась на стоянке - ухажер выпил для храбрости и решил не рисковать, гаишники сейчас лютуют), стал напрашиваться в гости с понятными целями. В общем, он их даже и не скрывал. Получив отказ - стандартную женскую отмазку из серии: "нет, нет, не сегодня, нам надо получше узнать друг друга", - бык вскипел и, обозвав несчастную Машу фригидной сукой, бросил одну на остановке.

Про себя я подумал, хорошо здесь народ был, а то неудавшийся партнер мог и к более кардинальным мерам перейти. Такого и газовый баллончик не остановит.

Мы проболтали часа два, наверное. Могли бы и больше, если бы мне не пришло в голову спросить:

- Ты не замерзла?

- Очень, - честно призналась она и удивленно добавила: - Но пока ты не спросил, я этого и не замечала.

Эх, Джо, когда же ты научишься быстрее соображать?

- Давай я тебя провожу.

- Да я недалеко живу...

- Не спорь. Дрожишь вон вся. Вот что, - я стянул куртку, накинул Маше на плечи, - пойдем.

Подъезд был на удивление чистым. Только на щите лифта кто-то старательно вывел черным маркером: "Offspring". Надпись была с ошибкой.

Маша протянула мне куртку, зябко поежилась:

- Спасибо, Джо.

- Да, ладно, что там.

Надо было, конечно, напроситься в гости на чашечку кофе, скрасить этот вечер ей, да и себе тоже, если быть честным, но... Язык отказывался повиноваться. Я молчал.

- Ну... - похоже, она тоже не знала, что говорить. - Пока.

- Пока, - сказал я грустно.

Маша как-то неуверенно кивнула, повернулась и каблуки ее изящных лакированных сапожек застучали по ступеням. Я засмотрелся на ее стройные ноги как мальчишка, машинально считал ступени: "раз... два... три...". Всего их оказалась пятнадцать. Поднявшись на площадку, Маша зазвенела ключами - оказывается она жила на первом этаже.

Что-то продолжало удерживать меня. Уходить не хотелось. Я стоял у дверей парадного и смотрел снизу вверх, просто смотрел на нее.

Какое-то мимолетное ощущение... Ну, да! Вроде бы я уже видел ее вот так - снизу вверх... Видел. Когда, где - не помню, не могу заставить себя вспомнить, но видел точно. Ну же, Джо! Вспоминай!

Наверное, она почувствовала мой взгляд, рука ее дрогнула, ключ все никак не хотел попадать в скважину. Несмелая улыбка тронула ее губы:

- Ты так и будешь стоять? Тогда уж поднимайся...

От такого приглашения не отказываются. Я забыл обо всем и взлетел вверх по ступеням, как спринтер на финишной прямой. Маша все никак не могла открыть замок - теперь было хорошо заметно, что ее бьет крупная дрожь. Замерзла таки! В подтверждение моих мыслей Маша оглушительно чихнула, запоздало прикрыв рот ладонью.

- Простудилась, - резюмировал я и протянул руку к ключам. - Дай, попробую.

Она кивнула, всхлипнула как-то по-детски и снова чихнула.

- Будь здорова.

- Спа... ар-пчх-хии!

А девочка-то совсем расклеилась. Ну, ничего - замок тем временем поддался моим усилиям, дверь распахнулась.

Квартирка у Маши была небольшая, но уютная. Маленькая прихожая, вся сплошь заставленная какими-то резными фигурками, этюдниками и большими потертыми тубусами. Фигурки занимали почти все пространство на трех высоченных этажерках, тубусы и этюдники были составлены у архаичной деревянной вешалки, искусно сработанной под мореный дуб.

Маша то и дело шмыгала носом, а когда я, помогая ей снять дубленку, случайно коснулся руки, - стало понятно: дело плохо. Рука горела.

- Маш, да у тебя температура!

Я потрогал ее лоб - печка! Видно, моя холодная, с мороза, ладонь принесла некое облегчение: она как-то инстинктивно прижалась к ней, словно ища спасения.

- Да-а-а, - протянул я, - задачка... Ну-ка, садись!

Маша покорно уселась на видавший виды колченогий табурет. Я опустился на колени, расстегнул липучки на ее сапогах. Она дернулась, попыталась было спрятать одну ногу за другую: