Кирилл Кудряшов - Эпидемия FV

Не о ней!

А помнит ли он вообще, что вчера утром сделал ей предложение? Аня не была в этом уверена.

Леха задумался. Кажется, Женины доводы показались ему разумными, и согласиться с ними мешали лишь гордость, да злость на друга. Даша же, кажется, уже согласилась, и теперь молча, но с мольбой в глазах смотрела на мужа.

— Ладно, — наконец, сказал Леха. — Ты прав. Лучшей местью этой твари будет просто выжить! Тогда что, скидываем вещи в багажник, и помчались? Можно и Елену Семеновну с собой прихватить, если согласится. Место в машине есть, а ей, кажется, некуда идти. Если мы сюда вшестером доехали, то и отсюда вшестером уедем!

— Впятером! — поправил его Женя.

— Почему?

— Я с вами не еду. Мне надо в Медянск.

— В Медянск??? — хором воскликнули все трое.

Теперь Аня, кажется, поняла причину его странного поведения. Смерть Марины оказалась слишком трудным испытанием не только для Сергея, но и для Жени. Он тоже сошел с ума! Иначе как объяснить, что он собирается идти туда, откуда все бегут? В Медянск, ставший теперь логовом этих созданий, пришедших из иного мира. В Медянск, улицы которого усеяны телами людей! — Именно таким представлялся ей теперь родной город.

— Зачем? — Леха первым обрел дар речи. — Там же они!

— Плевать! Мне нужно в Медянск. Я потом вас догоню.

И тут Аню прорвало… За мгновение забылось все — и страх от того, что существо, убившее ее друзей, может быть где-то поблизости, и треволнения последних дней, и усталость, и страх за Женин рассудок. Осталась лишь обида. Чисто женская обида, не поддающаяся определению и классификации, которую могут понять лишь женщины — понять, но не выразить словами.

— Значит, ты бросаешь меня? — крикнула она ему в лицо. — Значит, отправляешь в Омск, с друзьями, а сам отправишься черт знает куда, потому что тебя на чем-то переклинило? Кто у тебя там? За кем ты едешь? Скажешь, что за родителями — не поверю! За последние два дня ты о них, кажется, и не думал! У тебя там девушка, да? Как ее зовут?

Она выплеснула из себя все, и ждала ответного выплеска эмоций. Пусть он обзовет ее дурой, пусть скажет, что всегда любил ее и только ее, и что в город собирается возвращаться именно из-за родителей.

Но Женя ответил спокойно — как, собственно, и всегда. Практически без интонаций…

— Настя.

— Ах, Настя?!!

Она залепила ему пощечину! Впервые в жизни, если не считать детских драк, когда для девочки еще не считалось зазорным побить кого-либо, а тем более мальчишку, Аня ударила кого-то. Ударила раскрытой ладонью, со всех сил, и руку тут же словно обожгло кипятком. Женя же даже не пошатнулся… Словно не ударила его по лицу, а натолкнулась на невидимую стену.

Или его лицо было каменным!

Аня расплакалась, уткнувшись в свитер обнявшей ее Даши. Сквозь слезы она услышала Лехин голос:

— Какая еще Настя? Что ты несешь?

— Просто Настя. Я обещал, что приду за ней, если случится что-то страшное. И я приду!

— А как же… как же Аня?

— Ты позаботишься о ней.

— Жень, ты рехнулся?

— Очень может быть…

Ане захотелось умереть!

Весь этот год он был рядом с ней. Она принимала как должное его ухаживания, его улыбку, его ласковые руки. Легко мирилась с множеством его недостатков — с излишней принципиальностью, порою граничащей с глупостью, с упрямством, с равнодушием, которое порою казалось ей напускным, а порою и настоящим. Мирилась, говоря себе: «Мы просто пара»… Никаких обязательств, никаких оков. Свободная любовь…

Вспомнила свои мысли, пришедшие в голову всего шесть дней назад, теперь кажущиеся вечностью — «Поеду хоть на край света, если он будет рядом. Но не „для того, чтобы быть рядом с ним“… Просто „Если он будет рядом“»…

Сейчас она готова была поехать с ним в Медянск, навстречу неизвестности, навстречу этим зубастым детям с красноватой кожей, навстречу FV. Только чтобы быть рядом с ним.

Даша, вдруг, отстранилась, и Аня почувствовала у себя на плечах Женины руки. Он легонько встряхнул ее, заставив поднять на него взгляд.

— Это не любовь, — тихо, так что его слова слышала одна лишь Аня, сказал он. — Ты просто боишься. Боишься что-то менять. Боишься отпускать меня. А ведь я вернусь!

Она больше не пугалась и не удивлялась. Да, Женя читает ее мысли. Ну и что? В мире, в котором Марина могла родить маленькое краснокожее чудовище, это нормально.

— Ты не вернешься! — ответила она, и ее сердце сжалось в маленький трепыхающийся комочек. Стало страшно! Страшно, как никогда в жизни! Как ей не было страшно даже в тот момент, когда Женя посмотрел на нее чужими глазами, и кто-то стал резать ее изнутри, не давая пошевелиться.