Филип Дик - Наркотик времени

— Вы хотели узнать о Кэти? — спросил Саймон. — Я могу рассказать только то, что я узнал от этого парня. Он встретил ее в неврологическом центре Эдмунда Г. Брауна; лечился там от нервного срыва, как вы это называете.

— Я это так не называю, — сказал Эрик, — но продолжайте.

— Она не может себя контролировать; эти се вспышки ярости, припадки, когда она крушит вес вокруг, повторяются каждый день, иногда до четырех раз в день. Они держат ее на фенотиазине, и это помогает — она сама им это говорит, — но когда ее прорывает, любая доза фенотиазина становится бесполезной. Разрушение лобных долей мозга. Еще у нее трудности с памятью и с окружающими; ей кажется, что все против нее, все хотят ее обидеть… конечно это не паранойя, она просто все время раздражена, ругается с людьми, обвиняет их — всех и каждого. — Он добавил: — Она до сих пор вспоминает вас.

— И что говорит?

— Винит вас и этого психиатра, забыл его имя, в том, что вы упрятали се в психушку и следите за тем, чтобы она не выбралась оттуда.

— Она как-то объясняет, почему мы сделали это? “Почему мы вынуждены были это сделать”, — подумал он про себя.

— Она сказала, что любит вас, но вы хотели избавиться от нее, чтобы жениться на ком-нибудь еще. А когда добивались развода, клялись, что у вас никого нет.

— Ладно, — сказал Эрик. — Спасибо, Саймон. — Он повесил трубку и набрал номер неврологического центра Эдмунда Г. Брауна.

— Неврологический центр Эдмунда Г. Брауна, — произнес усталый женский голос.

— Я хотел бы узнать о состоянии здоровья миссис Катерине Свитсент, — сказал Эрик. — Совесть есть совесть. В некотором смысле развод накладывает на нас большую ответственность за ее благополучие. Потому, что ей стало гораздо хуже сразу после него.

— Существует хоть какой-нибудь выход? — спросил Эрик.

Старший Эрик Свитсент, Эрик Свитсент из 2065, покачал головой.

— Ладно, — произнес Эрик, — спасибо, что ты был честен со мной.

— Как ты сам говоришь, всегда нужно быть честным с самим собой. — Он добавил: — И удачи с оформлением заключения; это тягостная процедура. Но и у нес есть конец.

— Чем кончилась война, — в частности оккупации Земли?

Старший Свитсент усмехнулся:

— Черт побери, ты слишком увяз в своих переживаниях. Война? Какая война?

— Пока, — сказал Эрик и повесил трубку.

Он выбрался из кабинки. “У меня есть одно преимущество, — признал он. — Если бы я был рационален, и бы воспользовался им — но это не так. Лилистар скорее всего спешно разрабатывает сейчас план захвата Земли, готовится к нападению; я знаю это, но не испытываю при этом никаких чувств, я чувствую… Желание умереть. А почему бы и нет? Джино Молинари сделал свою смерть инструментом политической борьбы; он одурачил с ее помощью своих противников и сделает это еще не один раз. Конечно, у меня на уме совсем другое, — понимал он. — Я не пытаюсь никого одурачить. При нашествии Лилистар умрет много людей, почему бы не одним больше? Кто от этого потеряет? Кому я близок? — И тут он вспомнил: — Все эти будущие Эрики Свитсенты, вот кому мой поступок придется не по вкусу. Но сейчас мне на них наплевать. Правда, им на меня тоже с той единственной разницей, что их существование зависит от меня. В этом и заключается вся проблема. Не в моих взаимоотношениях с Кэти, а в моих взаимоотношениях с самим собой”.

Пройдя через вестибюль гостиницы “Цезарь”, он очутился на залитых дневным солнцем улицах Тиуаны десять лет спустя.

Солнечный свет ослепил его; он стоял, моргая и пытаясь приспособиться к новому освещению. Вид машин изменился. Они стали более обтекаемыми, более приятными для глаза. Мостовая была хорош” заасфальтирована. По тротуарам ходили те же уличные торговцы, за тем исключением, что теперь это были не роботы; он с изумлением увидел, что это были риги. Очевидно, они начали проникать в земное общество с его нижних слоев, постепенно добившись того равенства, которое, как он узнал во время своего прошлого путешествия, установилось столетие спустя. Это показалось ему не очень справедливым, но дело обстояло именно так.

Засунув руки в карманы, он слонялся по Тиуане, увлекаемый толпами, которые заполняли ее улицы во все времена, пока он не наткнулся на ту самую аптеку, в которой он покупал Джи-Джи 180. Она, как всегда, была открыта и тоже не изменилась за последнее десятилетие, за тем исключением, что с витрины пропал бандаж для грыжи. На его месте он заметил неизвестное ему приспособление. Наклонившись поближе, Эрик попытался прочесть испанскую надпись. Эта штуковина, очевидно, служит для увеличения сексуальной потенции, решил он. Позволяет, как он перевел с испанского, добиваться неограниченного количества оргазмов, наступающих один за другим практически без перерывов. Слегка развеселившись, Эрик двинулся дальше к расположенному в глубине прилавку.