Филип Дик: Наркотик времени

Помолчав, Джонас Акерман пожал плечами и заявил:

— Ничего не поделаешь, это и есть брак. Узаконенная ненависть.

— Что ты хочешь этим сказать?

— О, это сквозит в вашей беседе, это чувствуется ясно, как дыхание смерти. Следовало бы издать приказ, запрещающий мужьям работать в одной фирме с женами. Пожалуй, даже в одном городе, — он улыбнулся, при этом его молодое лицо мгновенно потеряло последние остатки серьезности. — И все-таки она хороша, это верно. Вирджил постепенно уволил всех своих сборщиков старья, с тех пор как Кэти устроилась на эту должность… она ведь говорила тебе об этом…

— Много раз. “Почти каждый день”, — с горечью подумал он про себя.

— Почему бы вам не развестись?

Эрик пожал плечами — жест, призванный показать глубокие философские основания. Он от души надеялся, что это ему удалось. Видимо, не совсем, поскольку Джонас спросил:

— Хочешь сказать, что тебе это нравится?

— Я хочу сказать, — проговорил он задумчиво, — что я уже был один раз женат и все было не лучше, Если я разведусь с Кэти, мне снова придется жениться, потому что я так устроен, устроен таким образом, что я вижу себя только в одной роли — роли мужа и отца, домочадца и кормильца семьи, и следующий брак будет таким же из-за моего характера. Он поднял голову и посмотрел на Джонаса взглядом, в котором попытался продемонстрировать возможно большую долю мазохизма.

— Что, собственно, ты хотел, Джонас?

— Небольшая экскурсия, — отрывисто произнес Джонас. — На Марс. Поедут все, и ты в том числе. Конференция. Мы с тобой можем выбрать места подальше от старикана, так что нам не надо будет рассуждать о делах фирмы, войне и Джино Молинари. А поскольку полетим мы на большой ракете, у нас будет по шесть часов в каждый конец. И ради Бога, чтобы не стоять всю дорогу на Марс и обратно, давай позаботимся о билетах.

— Сколько времени это продлится? — ему совсем не улыбалось потерять на поездку кучу времени — слишком много работы здесь.

— Наверняка вернемся завтра или послезавтра. Слушай, у тебя есть прекрасная возможность отдохнуть от жены: Кэти остается здесь. Смешно конечно, но я заметил, что старикан не выносит присутствия в своем Вашин-35 экспертов по древностям… он обожает погружаться, так сказать, в очарование этого уголка… и чем старее он становится, тем сильнее. Когда тебе тоже стукнет сто тридцать, ты начнешь понимать…, может начну и я. Как бы то ни было, нам надо ехать, — он добавил, уже серьезнее: — Ты, наверное и сам знаешь это, Эрик, ты ведь его врач. Он никогда не умрет; он никогда не найдет в себе силы принять тяжелое решение — как это называют — не важно, что откажет и что надо будет заменить у него внутри. Иногда я завидую его оптимизму. Его любви к жизни. Тому, что он считает ее такой важной. А мы — жалкие смертные. В нашем возрасте, — он взглянул на Эрика, — в несчастные тридцать или тридцать три.

— Я тоже большой жизнелюб, — откликнулся Эрик. — Я всегда был в порядке. И я еще долго не собираюсь сдаваться, — Он извлек из внутреннего кармана счет, который оставил ему механический сборщик. — Припомни-ка, примерно три месяца назад, не наталкивался ты на пачку “Лаки Страйк” с зеленым в Вашин-35? Подарок Кэти?…

После продолжительной паузы Джонас Акерман сказал:

— Жалкий ревнивый нытик. И это все, о чем ты способен задуматься? Послушай, доктор, если ты не можешь сосредоточиться на своей работе, с тобой все кончено. Два десятка хирургов-трансплантаторов ждут — не дождутся удобного случая, чтобы попасть на работу к такому человеку, как Вирджил с его весом в бизнесе и в военной программе. Тебе просто-напросто повезло. — Это выражение — странная смесь сочувствия и осуждения — немедленно возымело эффект, подстегнув Эрика. — Лично и, если мое сердце выйдет из строя, чего при нашей жизни, скорее всего, недолго осталось ждать, не буду особенно стараться, чтобы попасть к тебе. Ты слишком поглощен своими личными делами. Ты живешь только для себя, а не для нашего межпланетного союза. Боже мой, разве ты забыл, что идет война не на жизнь, а на смерть?! И мы проигрываем эту войну. Нас могут стереть в порошок в любую минуту, черт бы тебя побрал.

— Все верно, — отчетливо осознал Эрик. — И в довершение всего нами руководит совершенно больной ипохондрик. И тиуанская корпорация по производству искусственных мехов и красителей — одна из опор, поддерживающих этого больного лидера, который едва — едва держится в споем кабинете! Без этой дружеской поддержки со стороны Вирджила Акермана Джино Молинари давно был бы или мертв, или на пенсии в старом особняке своих родителей. Все так. И все-таки личная жизнь должна продолжаться. В конце концов, я вовсе не собираюсь полностью погрузиться в домашнюю жизнь, застряв в боксерском клинче с Кэти. Если ты думаешь, что я на это способен, то только из-за твоей патологической молодости. Тебе еще не удалось перейти от юношеской свободы в ту страну, в которой я обитаю. Я — человек, женатый на женщине, которая экономически, интеллектуально и даже сексуально превосходит своего мужа.