Евгений Войскунский - Ур,сын Шама

Он сунул руку в карман пальто и вытащил шелковую голубую косынку ту, что подарила ему летом в Санта-Монике Аннабел Ли. Ладно, сойдет за кашне. Он обмотал шею косынкой.

— Чертов островок, — сказал Арман, заступивший на вахту у трапа. Здесь даже летом не поныряешь. Вы замечаете, насколько Южное полушарие холоднее Северного?

Ур оглядел гавань и промысловые суда, стоявшие на якорях. На одном из них, судне с низкой, косо срезанной трубой и непонятным вылинявшим флагом, он остановил взгляд: кажется, где-то он уже видел это судно.

— Слышите, как храпит Фрето? — сказал Арман. — Палуба содрогается. Вы бы тоже соснули, мосье Ур.

У себя в каюте Ур прилег на койку, но вскоре понял, что не сможет заснуть. Он сел за стол и некоторое время занимался любимым делом — листал атлас морей, превосходный атлас доктора Русто. Но и это занятие не отвлекло его от беспокойных мыслей о завтрашнем дне. Он помнил точно: завтра истекает трехмесячный срок, который он себе выпросил. Завтра будет вызов. Последний вызов. Надо подготовиться, заранее сформулировать… информация должна быть предельно ясной и четкой… отказ — достаточно мотивированным…

Он долго сидел за столом, перематывая пленку в блокноте и читая одному ему понятные значки. И весь трудный год, прожитый на Земле, а вернее, год и четыре месяца как бы прокручивался вместе с этой пленкой перед мысленным взглядом. Он всматривался в значки — отголоски своих наблюдений — и поражался переменам в самом себе… Кто бы сейчас узнал его т а м? Даже Учитель, первый Учитель, знавший его лучше всех, даже он, будь он жив сейчас, не узнал бы любимого своего ученика.

«Понял бы он меня? — думал Ур. — Понял бы, как мучительна, нестерпима двойственность моего положения? Сумел бы он подняться выше привычных представлений, выше твердого сознания своей правоты, выше собственного биологического вида, наконец?..»

— Можно? — В каюту просунулся Франсуа, он часто дышал, глаза его блуждали. — Мосье Ур, вас просит Нонна… срочно на берег…

— Что случилось? — вскочил Ур.

— Нет, ничего такого… Она упала, вывихнула ногу, — говорил Франсуа, пока Ур трясущимися руками натягивал пальто. — Она не может идти и просила вас…

— Скорей! — Ур уже мчался по коридорчику между каютами, на бегу нахлобучивая шапку.

У трапа дежурил мальгаш Жильбер, сменивший Армана. Ур и Франсуа спустились по трапу в шлюпку, схватились за весла.

— Нет, мосье Ур, к тому пирсу, — обдал его Франсуа запахом лука.

Фонарь на пирсе будто устал разгонять сгущающуюся мглу, света его хватало только на пятачок под столбом. Над гаванью плыл перезвон склянок.

— Сюда, мосье, за мной.

Следом за Франсуа Ур быстро прошел мимо приземистых домов, мимо длинного сарая из гофрированного железа. Дальше тропинка уходила в скалы, ломаными черными силуэтами рисовавшимися на фоне темно-серого неба.

— Далеко еще, Франсуа?

— Что? — обернулся тот на ходу, придерживая рукой шапку.

— Я спрашиваю — далеко…

Договорить Ур не успел. Трое или четверо кинулись к нему из-за скал.

— Молчать! — произнес низкий голос.

Вмиг Ур был схвачен крепкими руками, и один из нападавших начал обкручивать его веревкой. В следующий миг этот, с веревкой, отлетел от удара ногой в живот. Сильный рывок, и в руках нападавших осталось пальто Ура; раздались проклятья, мелькнули лучи фонариков.

Ур бежал обратно, к огням поселка, слыша за собой топот погони. Бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о камни. На бегу он тронул задний карман брюк — ах, досада, не взял блокнота, первый раз в жизни забыл… Они догоняют… Ну, будем отбиваться. Он сорвал с шеи косынку, круто остановился и, подобрав крупный камень, положил его в косынку. Закрутил «пращу» над головой, целясь в ближайшего преследователя. Тут он услышал щелчок и мгновенный свист, ощутил острый удар в живот. Он еще успел метнуть камень и увидел, как преследователь схватился руками за лицо, но знал, что бросок получился не сильный, потому что руки его внезапно ослабли. Ур упал лицом вниз, попытался подняться, но не смог…

Ур отстегнул ремни и сел на койке. Немного побаливал живот в месте удара. Он сунул руку под свитер, под майку, нащупал корочку засохшей крови. Если бы это была пуля, то он бы не смог подняться. Чем же в него стреляли?

Держась за бортик койки, он нагнулся посмотреть, где ботинки. Один ботинок ездил под столиком, от ножки к ножке, второго не было видно. Ур потянулся к тому, что разъезжал под столом, и в этот момент со скрипом повернулся в замочной скважине ключ. Металлическая дверь отворилась, человек в черном берете и комбинезоне шагнул через высокий комингс в каюту. В дверном проеме встал, широко расставив ноги, второй — рослый малый с забинтованной головой и чем-то блестящим в руке.