Ли Брэкетт - Последние дни Шандакора

Медленно и осторожно я начал продвигаться вдоль стены. Мне хотелось уйти подальше от оживленной площди. Вот лысое летучее создание покупает девочку-рабыню — рот девочки раскрылся в беззвучном крике. Я отчетливо видел каждый мускул на ее лице, видел, как судорожно дергается горло. И ни единого звука.

Я нашел улицу, ведущую параллельно городской стене, и двинулся вдоль нее. В освещенных окнах мелькали человеческие фигуры. Иногда кто-нибудь проходил мимо, и я прятался. По-прежнему стояла мертвая тишина. Я осторожно передвигал ноги, стараясь не шуметь. Почему-то мне пришло в голову, что если я наделаю шума, то случится что-то ужасное.

Навстречу прошла компания купцов. Я отступил назад, в проем арки, и внезапно из-за моей спины появились три увешанные блестящими побрякушками женщины из караван-сараев. Я попал в ловушку.

Мне не хотелось, чтобы ко мне прикасались эти безмолвные смеющиеся женщины, поэтому я отскочил назад, на улицу, и все купцы повернули головы в мою сторону. Я решил, что они заметили меня, и остановился. Женщины подошли ближе. Тела их были расписаны узорами, блестели красные губы, сверкали накрашенные глаза. Они прошли сквозь меня.

Я закричал — во всю силу своих легких. А женщины пошли дальше. Они заговорили с купцами, купцы рассмеялись, и все вместе двинулись куда-то вдоль по улице. Они меня не видели и не слышали. А когда я оказался у них на пути, они меня не заметили — я был для них не плотнее облака.

Я сел прямо на каменную мостовую и долго сидел, пытаясь собраться с мыслями. Мужчины и женщины проходили через меня, как будто я был бесплотной тенью. Я пытался вспомнить ощущение внезапной боли, которая могла бы послужить причиной моей смерти, — так мгновенно и незаметно убивает попавшая в спину стрела. Ибо из всего следовало, что призрак — это я.

Но вспомнить не удавалось. Мое тело было так же материально, как камни, на которых я сидел. Это были очень холодные камни, и именно холод согнал меня наконец с места. Больше не было причин прятаться, поэтому я шел по самой середине улицы и постепенно привыкал не уступать никому дороги.

Снова передо мной выросла стена — она шла под прямым углом к первой обратно в город. Я зашагал вдоль неё, и вскоре стена плавно повернула и снова вывела меня на торговую площадь — к дальнему от входа концу. Там были еще одни ворота, отделявшие торговую площадь от остального города. Древние свободно проходили внутрь, но ни один человек не приближался к воротам — только рабы. Я понял, что нахожусь в гетто — районе, отведенном для людей, прибывших в Шандакор с караванами.

Я вспомнил, как относился ко мне Корин, и подумал, что жители города вряд ли придут в восторг от моего вторжения, при условии, конечно, что я все еще жив, а в Шандакоре есть жители, для которых я — не призрак.

Посреди площади стоял фонтан. Струи воды рассыпались брызгами в свете разноцветных огней и падали вниз, в широкий каменный бассейн. Мужчины и женщины подходили и пили эту воду. Я тоже подошел, но когда опустил руки в бассейн, то почувствовал, что он давно высох и наполнен пылью. Когда я поднял руку, пыль вытекла между пальцами. Я видел ее очень отчетливо — но воду я тоже видел. Какой-то ребенок подбежал и начал брызгать водой в прохожих. Сорванца наказали, он заплакал, и все это — без единого звука.

Я покинул площадь и прошел через запретные для людей ворота.

Там были широкие улицы. Там были деревья и цветы, просторные парки и окруженные садами виллы, высокие и великолепные. Там был гордый, прекрасный город, древний, но не разрушенный, красивый, как Афины в пору расцвета, только гораздо богаче и совсем непохожий на земные города. Можете себе представить, каково это — бродить в безмолвной толпе, где нет ни единого человека, и видеть совершенно чужой город во всей его славе?

Башни из нефрита и киновари; золотые минареты, огни цветные шелка, радость и сила. О народ Шандакора! Как далеко ни были сейчас их души, они никогда не простят меня.

Не знаю, как долго я бродил. Мой страх почти исчез, уступив место восхищению тем, что я видел вокруг. И вдруг среди мертвой тишины я услышал звук — тихое шарканье обутых в сандалии ног.

Я остановился, где был, на середине площади. Высокие лорды с серебряными гребнями пили вино в тени темных деревьев; несколько крылатых девушек, прекрасных, как лебеди, исполняли какой-то странный танец, больше похожий на полет. Я огляделся — вокруг полно народу. Как же узнать, кто из них шумел?