Игорь Гетманский - Не смей обижать слабых !

Штеф хмыкнул. У этих японцев точно с психикой не все в порядке, но в оригинальности им не откажешь. Ладно - дети, но ведь и мужики себе эти штуки покупают, а уж у женщин, особенно у одиноких вдовушек и сентиментальных старух, эти цыплята по всем углам пищат! Молодцы, японцы, прямо в душу среднему немцу заглянули!

А Эдик, значит, их с орлиного на бреющий полет перевел...

Штефу все стало ясно и он успокоился. Заказчик всегда прав. Следовательно, Эдик Драгинский - плохой человек. Он ведет себя неправильно, но Штеф исправит все его ошибки.

Ему показали фотографию Эдика. Конечно, этот худой и сутулый еврей с печальными глазами сразу ему не понравился. Мало того, что он плохо выглядит, он еще и беспокоит наших симпатичных желтокожих друзей с маленьких островов! "Так дело не пойдет, Эдик, - сказал тогда снимку Штеф. - Если бы я учился с тобой в школе, я сказал бы тебе это еще на первой перемене, чернявый дохляк, ? так дело не пойдет! - и дал бы по кумполу. И сегодня с тобой было бы намного меньше забот".

Штеф сразу почему-то вспомнил про школу, когда увидел Драгинского на фотографии. Таких бьют. Начиная с первой переменки - не сильно, но обидно, и Штеф всегда делал это с удовольствием. Мимо таких в школе просто так не пройдешь - Штеф помнил! - всем видом своим неприкаянным, неказистым, всей сущностью своей буквоедской, заумью этой - они напрашивались. Эх, не попался ты мне в мои лучшие детские годы, посочувствовал Эдику бывший гроза интеллекта Штеф Туччи. Но ничего, сразу же успокоил он опечалившееся было изображение, завтра мы все-таки увидимся, завтра наступит твоя последняя перемена, парень. Ты отмучился: не добили в России - Штеф завершит это здесь...

Он плавно вырулил на большую стоянку перед охраняемыми воротами и уверенно вышел из машины. Не торопясь запирать дверцу, беспечно огляделся. Так, вот проходная, в задней комнате - раздевалка дежурной смены. Он кинет свою сумку в шкафчик No23 и спокойно пойдет на развод. Карл Дик всегда дежурит в правом крыле здания, где и находится лаборатория Драгинского. Эдик сейчас торчит там ? работает он ночами, это известно, - вон светится единственное окно на втором этаже. Туда же направят и Штефа: каждый охранник курирует только один-единственный, навсегда закрепленный за ним объект. Развод будет за воротами перед административным зданием через десять минут.

Штеф перекинул через плечо простенькую сумку с барахлом и бутербродами и, посвистывая, направился к проходной.

Эдик Драгинский сидел в экспериментальной лаборатории правого крыла ККЦ и рассеянно улыбался. Только что он закончил еще одну работу, осталось вставить блочок связи с пультом дистанционного управления, и все. Но это - мелочь, это теперь завтра. Сегодня он уже сполна удовлетворил свою новую страсть, все получилось, он доволен. Теперь можно попить кофейку, полистать журнальчик и ехать домой.

Эдик поднялся, отложил отвертку и любовно дотронулся до хромированного черного бока существа. Существо. Паук. Мыслящий и живой дружище. Охранник и лакей - когда сыт, и агрессор и психопат - когда голоден. Сложный характер, это надо сразу признать - капризный и неоднозначный, с таким шутки плохи...

Он фамильярно похлопал паука по широкой спине. Мстительный ты уж больно, вздохнул Эдик, вредный ты тип, хотя и виноват в этом только твой заказчик ? такого уж тамагочи захотел он себе, извращенец. Ну да ладно, зато ты - сильный и смелый, а за это Эдик готов простить тебе многое.

Эдик вздохнул и с трудом передвинул массивное тело паука поближе к краю стола. Паук был воплощением мощи, а Драгинский уважал силу во всех ее проявлениях. И ненавидел насилие. Потому что никогда не имел первого и всегда страдал от второго.

Эдик замер и тихонько кивнул своим мыслям: "Всегда" и "страдал" - те самые слова. Он всегда страдал. Именно он, Эдик Драгинский, - пока не уехал в Германию.

Он с удивлением уставился на машину у себя перед носом. Странное дело, этот грозный паук почему-то пробуждал в нем ту еще память, российскую... Эдик отошел от стола и нахмурился.

Там, в России, ему, хлипкому еврейскому очкарику, по молодости лет здорово доставалось. В школе еще, сопляками будучи, ровесники Эдиковы доступно объяснили ему, как обстоят дела: его место было "возле параши" - по причине физической немощи и по национальному признаку. И всеобщее убеждение в этом было так велико, что Эдик с ним никак не боролся. Он всегда уступал им дорогу ? тем, кто пытался на него "наезжать", и старался не ввязываться ни во что.