Евгений Филенко - Эпицентр

— И что? — осторожно спросила «страшная девушка».

— И то, — ответил Кратов. — И прихватите с собой того «жучка», что вы приклеили к ножке кресла.

— Пардон, — растерянно сказала Ева-Лилит. — Но их там два.

— Все готово, — торжественно скяям Данбар.

— Будьте чрезвычайно внимательны, — распорядился Кратов. — Вне зависимости от развития событий. И, когда все произойдет — если произойдет по моему сценарию, — немедленно дайте мне знать.

— Любопытно, каким образом? — усмехнулся Данбар. — По взаимному соглашению доступ посторонних в зал для игры и связь игроков с внешним миром запрещены под страхом проигрыша. Этак мы снова загоним себя в угол.

— В зале есть окна. Такие, знаете, стрельчатые. Пошлите кого-нибудь из драйверов, пусть полетает снаружи, как бы между прочим, и посветит прожекторами Цветами Сиринги, зелеными и голубыми.

— Константин, — тихо сказал Данбар. — А если вы просчитались?

— Значит, я просчитался, — с неохотой ответил Кратов. — Игра есть игра… Узнаю о собственном фиаско, выйдя из зала. А из зала я выйду, скорее всего, не победителем… — Он тяжело вздохнул. — Но, по моим прогнозам, это должно случиться с часу на час. Первыми идем мы. Потом ветроносцы с Росса 154. Потом орки с Гнемунга. Потом еще три расы, но с очень большим отставанием, все они остаются за флагом.

— Ну, не знаю… Мы просканировали все пространство вокруг Сиринги, все его уголки и закоулочки.

— На этом-то и строится весь расчет. Раз вы ничего не нашли, значит тоссы не найдут и подавно. Только следите, чтобы сдуру никто — ни тоссы, ни в особенности комиссар Ван Тендер, — не вздумали пускать в ход оружие!

— Действие протокола о всеобщем моратории на углубленные исследования планеты Сиринга от десятого марта сего года распространяется на космические аппараты Федерации и Тоссханна. Для Ван Тендера это как чтение Библии на сон грядущий.

— И все же, и все же… А скажите, Фергус, зачем вы притащили сюда этих борзописцев?

— Господин Консул! — с укоризной сказал директор Данбар. — Вы совершенно не заботитесь о скрижалях!

— Хм! — Кратов с сомнением покосился на дверь, к которой, по его предположениям, наверняка прилипло чье-то ухо с простенькой золотой сережкой. — Вы считаете, что Десять заповедей были высечены на камне такими же пустобрехами?!

— Как это вам удалось? — с одобрением спросил Шойкхасс. — Я ведь, признаться, уже и забыл про ваших зверьков! — Он начертил на лбу две извилистых линии, что должны были свидетельствовать о напряженной работе мысли, — Что теперь прикажете делать с двумя единорогами вместо одного, да еще с этим затейником-сфинксом?

— Вам остается капитулировать, советник, — не удержался от небольшой язвы Кратов. Тоссфенх изобразил кривую ухмылку.

— Я обдумаю ваше предложение. Но предоставим же вашей четвероногой троице перебираться через Огненные Мосты и займемся Пурпурной Леди.

— Подождите, — забеспокоился Кратов. — Какие еще Огненные Мосты?!

— А, простите, — сказал Шойкхасс. — Я только что пустил в дело свой трикстер. Разве вы не заметили это по записи транспозиции?

Кратов выругал себя за ротозейство и обратился к таблице последних ходов. Действительно, трикстер только вступил в игру и, как водится, все и всем испортил. Перекрыл боевым тварям Кратова торную дорогу к лагерям противника. Но и самому Шойкхассу навечно отрезал доступ к живительной влаге Водопадов Ободрения. И коль скоро советник решил отказаться от дармового восстановления тактико-технических качеств своих фигур, это могло означать лишь то, что у него созрел план скорого и победного завершения партии.

— Надеюсь, ваша амазонка не страдает суицидальным комплексом? — с плохо скрываемой иронией осведомился Шойкхасс.

— Отнюдь, — проворчал Кратов. — Это вполне здравомыслящая и рассудительная особа.

— А значит, при серьезной угрозе ее чести и достоинству она непременно ретируется. Или же у вас в резерве есть еще какая-то… чуть не сорвалось с языка «гадость»… нетривиальная комбинация.

Ничего подобного у Кратова не было. В камерном анализе партии они с Моргенштерном, уж и не чая одержать верх, уповали на строенную мощь вырвавшихся на волю зверей, которая могла повергнуть порядки Шойкхасса в хаос и на какое-то время отвлечь его от стремительного бега напролом к желанному трофею. Теперь-то уж не оставалось никаких сил на земле и на воде, способных задержать его.