Кир Булычев - Обыск (Конкурс 'Допиши рассказ')

Многие не могли дождаться, когда же наступит час ночи? Некоторые спешили съесть все пораньше, а другие наоборот, тянули время, полагая, что самый главный пир развернется после получасового перерыва. И вот ровно в час во всех домах погас свет. На секунду. Загорелся и снова погас. Само собой включилось радио и сказало сладким голосом: - Скорее, не будем тратить времени даром! Нас ждут на площади! Телевизоры, которые показывали "голубые огоньки" по числу программ, на секунду погасли, и тут же на экранах появилось лицо пожилой дикторши Леонтьевой. - С новым годом, малыши! - сказала она. - Побежали на улицу, в снежки играть, подарки получать. Этого гуслярцы не выдержали. И принялись одеваться. А некоторые брали с собой сумки. Выйдя на улицу, на легкий трескучий морозец, под звездное небо, по которому изредка проплывали небольшие, подсвеченные луной облака, гуслярцы слышали отдаленную музыку и как будто звуки хорового пения. Ноги сами несли их на площадь, по мере приближения к которой все громче слышались голоса и смех. Люди спешили, чтобы им хватило подарков, дети бежали впереди, потому что ими владело нетерпение. И вот широкий простор площади, ограниченной торговыми рядами и украшенной памятником Землепроходцам, некогда уходившим отсюда на покорение Сибири и Аляски... Всех без исключения, кто вступал на площадь, от малых детей до профессора Минца и руководителей городской администрации, охватывало чувство причастности к общему празднику и общей сладостной судьбе. Возникало желание веселиться долго и обязательно в коллективе. Все население города, от младенцев до стариков, еще час назад немощных, а сейчас готовых отбросить палки и костыли, выскочить из инвалидных колясок и пуститься в пляс, скопилось на площади, просторной, но в обычное время, конечно же, недостаточной для такого количества народа. Но никто не толкался и не страдал от тесноты, всем хватило места. Более того, кто-то успел за первый час нового тысячелетия украсить площадь павильонами и эстрадами, расставить по ней высокие новогодние елки, увешанные гирляндами цветных лампочек, даже водрузить колеса обозрения, комнаты смеха, зверинцы и небольшой музей восковых фигур, интересный тем, что, помимо изображений бывшего президента Ельцина, обезглавленной Марии Стюарт, Ивана Грозного, убивающего своего сына, космонавта Гагарина, там стояли также жители Великого Гусляра, и даже дети, узнав их, весело кричали: - Мама, мама, смотри, Удалов стоит! Я про него в книжке читал. - А это старик Ложкин, только он не старик. - Мама, а как этого лысого зовут? Ну вот этого, который рядом с Кощеем Бессмертным? - Это профессор Минц, - отвечала мама и невольно краснела, потому что Лев Христофорович как раз в этот момент проходил рядом и останавливался, не менее детей пораженный сходством себя и восковой фигуры. На эстраде совместно танцевали Алла Пугачева и Плисецкая, кому кто нравится, а фокусник Дэвид Копперфильд, загримированный под Чарльза Диккенса, доставал из цилиндра живых кроликов, но не прятал их куда-то за кулисы, как делают его собратья, а кидал в толпу, чтобы каждый мог взять кролика себе, ощипать и поджарить. Кролики не давались в руки и прыгали в толпе, что придавало празднику дополнительную суматоху и крикливость. Желающие могли встать в любую очередь - кто за продуктовым набором, кто за конфетами или даже детскими игрушками, но для детей Дед Мороз раздавал подарки отдельно, и не надо было стоять в очереди, так как дедушка ловко кидал мешки с подарками подходящим к нему детям и никому ни разу не попал по головке. Для молодежи был выделен участок площади под танцы, и молодежь этой возможностью пользовалась. А старики могли порадоваться передвижной аптеке и концерту, который давало привидение Клавдии Шульженко. Час или два пролетели незаметно. Усталые, но довольные гуслярцы расходились по домам, неся пакеты с подарками и волоча за уши кроликов. За их спиной гасли огни ярмарки. Артисты собирали инструменты, Алла Пугачева стирала грим, а Дэвид Копперфильд пересчитывал цилиндры и ворчал, что опять у него что-то украли. После сияния площади улицы Гусляра казались слабо освещенными, темными и плохо расчищенными от снега. Да и фонарей было даже меньше, чем обычно. - Все познается в сравнении, - заметил Лев Христофорович Удалову, когда они свернули к себе на Пушкинскую. - Странно, - начал было Удалов, но фраза осталась незавершенной, потому что он громко взвыл, провалившись ногой в яму и вытянувшись во весь рост. - Ты куда? - спросил Минц. - Здесь не было ямы! - ответил Удалов, когда друг помог ему встать. Наблюдательный Минц согласился с Удаловым. Этой ямы не было два часа назад - они ведь шли по улице на площадь... - Смотри-ка, - сказал старик Ложкин, догнавший соседей. - Яму выкопали. Кто это сделал? Яма была небольшой, но свежей. Еще одна, тоже недавно выкопанная, была видна у края дороги. - Как будто животное завелось, - сказал Ложкин. - Крупного размера. - Это динозавр! - воскликнул Максимка-младший, внук Удалова. - Пока мы за подарками ходили, на нас динозавры напали. Такая перспектива ему понравилась. У Максимки были счеты с некоторыми учителями, и он надеялся, что динозавры расправятся с ними в первую очередь. Хотя почему бы динозаврам бросаться именно на учителей, он не знал. Дальше фонарей не было. Они не перегорели, а были разбиты. Осколки стекла поблескивали под луной, один из столбов упал, другой пошатнулся и торчал под острым углом. Удалов ускорил шаги. - А мы не слышали, - сказал он. - Громче музыка играла, - заметил Ложкин. Он остановился, чтобы подождать жену. Жена взяла побольше подарков, и тащить их было тяжело, вот и отставала. Они вошли во двор. Благо, недалеко от площади. Самое удивительное - увидеть стол для домино, выкорчеванный подобно старому дубу о четырех стволах. Под ним земля была разворочена. Там искали. Когда? Кто? - Искали, пока нас не было, - сказал Минц, и все с ним согласились. - И я во всем виноват. Я не имел права не предупредить вас, сограждане, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И я не удивлюсь, если подарки, полученные вами на площади, с наступлением утра развеются, как дым. Ложкин, услышав эти слова, воскликнул: - Нет, только не это! И потащил жену с подарками к себе, на второй этаж. - Кстати, - спросил сам себя Корнелий Иванович, - а кто финансировал мероприятие? - Никто не сознается, - сказал Минц. - К тому же я давно хотел заметить, что мой восковой портрет является не более как злобной карикатурой. - А мне показалось - похоже, - засмеялся Грубин и пошел к себе. И почти тут же окно в его комнату на первом этаже распахнулось, и Грубин, высунувшись во двор, закричал: - Они за это ответят! Крик его стал понятен каждому, кто вошел в свою квартиру. Все, буквально все, было перевернуто вверх дном, посуда частично перебита, мебель частично переломана, одеяла и подушки валялись на полу, их животы были взрезаны, и пух медленно кружил по комнатам. В кабинете Минца взломщики устроили побоище. Трудно поверить, на сколько частей, клочьев и обломков были разорваны, разбиты, расколоты, раздавлены приборы, сосуды, банки с химикалиями и ценными биологическими отварами. Но Минц не рыдал и не звал на помощь. Он принял случившееся за печальную аксиому. Кто-то желал покопаться в вещах всех жителей города Великий Гусляр, что само по себе невероятно. Для того чтобы сделать это незаметно, в отсутствие хозяев, похитители пошли на большие финансовые и организационные расходы. Устроить действо для всех жителей Гусляра задача непосильная даже для городской организации ФСБ. Никакой олигарх не пошел бы на это по двум причинам: во-первых, это означало бы разорение олигарха, а, во-вторых, в Великом Гусляре ни одного олигарха пока нет. Не меньшие расходы требуются и на то, чтобы обыскать город. Причем сделать это за один час. Сколько же народа в этом участвовало? Что им было надо? Конечно такое дело по зубам американцам. Но никто не видел столько американцев в Вологодской области за последние столетия. И вряд ли в Великом Гусляре вы отыщете нечто, так необходимое американцам, что они ухлопают на поиски его столько сил и долларов. Конечно, рассуждал Минц, рассматривая с лупой осколки приборов в надежде найти на них отпечатки пальцев или иные следы преступников. Не исключено, что в городе орудовали пришельцы. Но что может соблазнить пришельцев в Великом Гусляре? Минц думал. Заря все не занималась...Читать дальше