Макс Фрай - Праздничная книга. Январь - июль

— Угу.

— Эдик. — Он протянул мне руку.

— Алексей.

— Выпьем? — Эдик достал из-за пазухи початый чинарик. — Согреемся заодно, ночь впереди.

Я украдкой посмотрел на спящую Иринку:

— Можно.

Эдик достал пластиковые стаканчики.

— Там мой двойничок валяется, — заметил, наполняя стаканчики. Мотнул головой куда-то вправо, где рядком лежало с десяток земляков. — Своего не нашел?

— Нет.

— Ты не переживай, — сказал Эдик. — Главное, ты живой.

— Живой.

— Но все равно: побыстрее ищи. А то вдруг черви пожрут.

— Ну…

— Чего сидим-то, водку греем? Вздрогнули!

Солнце не успело еще толком подняться, а уже стали приходить плохие новости. Из центра движется толпа, состоящая из трудящихся с битами и коктейлями Молотова в потных руках. Говорят, ими руководит сумасшедший. Он утверждает, что двойники есть только у грешных людей. Что боги готовятся к последней битве с демонами. Что праведники в срочном порядке должны уничтожать грешников.

— Бред какой, — пробурчал Эдик.

— Не бред, — возразил крепкий седой мужик, что истошно рыл у обочины. — Копают везде. Находят не всех. Я слышал по радио. Не у всех есть свой откопчик.

— Что еще за откопчик? Выкопышами их кличут!

— Найденышами!

— Земляками!!

Эдик уронил лопату:

— Так что же получается? Зря работаю? Мама у меня праведница, может, и нет у нее земляка? Она ведь у меня каждое воскресенье — в церковь, свечки ставит, молится.

Ирка ткнула его в бок совком.

— Копай, дядя! — приказала.

Возле стадиона громыхнуло. Взметнулась пыль.

— Асфальт ломают, — пробурчал седой, возвращаясь к раскопкам. — Новости не смотрят, идиоты. Откопчиков под асфальтом или бетоном ни разу еще не находили. Живая земля им требуется.

После полудня я отправился за сигаретами. Ларьки стояли разбитые, выпотрошенные, и я пошел искать заначку домой. Иринку потащил с собой, хотя Седой и Эдик предлагали приглядеть за девочкой.

Ирка лениво бродила по комнатам и водила пальцем по обоям. Я рылся на дне шкафа, под старыми одеялами: искал курево. Что-то громко хлопало на улице. Я нашел помятую пачку, сохранившуюся, кажется, с самых древних времен, сунул сигарету в зубы и вышел на балкон посмотреть.

Молодые трудящиеся с черными повязками на локтях палили в кого попало.

— Имеющий двойника да умрет!

Из рощи выбегали люди, много людей. Кажется, я увидел седого. И Эдика. Седой ушел дворами. Эдику в спину попала пуля, и он упал. Подъехал грузовик с солдатами. Солдаты беспорядочно повыскакивали на землю, открыли огонь. Трудящиеся в черных повязках побежали. Солдаты преследовали их. Грузовик, грохоча по битому асфальту, умчался на запад. В небе шумел вертолет: словно гигантская беременная стрекоза.

На соседний балкон вышел джентльмен в бежевом костюме. Кивнул мне, как старому знакомому, крикнул:

— Ужас, правда?

— Ужас.

Он потер руки.

Я крикнул:

— А вы как будто довольны!

Он пожал плечами.

— Папа… — Ирка дернула меня за рукав. Я прижал дочку к себе:

— Не бойся.

— Я не боюсь, папа. Я палец порезала.

— Вылечим твой палец.

— Эдичка! — через двор бежала пожилая женщина в белом воздушном платье. Остановилась у дороги, упала перед Эдиком на колени, запричитала:

— На кого же ты меня…

Джентльмен в бежевом достал фотоаппарат, стал фотографировать несчастную женщину.

В роще никого не осталось, кроме меня, Ирки и земляков. Я копал. Копал без перерыва, не останавливаясь ни на миг.

Неподалеку валялось тело Эдика-оригинала. Мать оставила его у дороги, потащила к подъезду Эдикового земляка. У того хоть сердце билось: обратной силы связь между двойником и оригиналом не имеет.

Но это всё неважно. Важно то, что я копаю и буду копать еще черт знает сколько. Пока не найду или не свалюсь от усталости.

Иринка говорит мне:

— Пап, а если мы не найдем нас?

Цепляю слой. Цепляю осторожно, чтоб не повредить живую куклу, коли она окажется тут. Землю откидываю в сторону.

— Вдруг нас уже нету? Тебя и меня?

Ирочка, девочки семи лет так не разговаривают.

— Папа, а почему под землей нет зверей и птиц?

Ирочка, я отвечу тебе честно: в жопу зверей и птиц.

Прости, конечно. С девочками семи лет так не разговаривают.

Чья-то рука. Тонкие бледные пальцы, кольцо на безымянном, длинные красные ногти.

— Папа, хватит! Я не маленькая! Слышишь?

Слышу, маленькая. Потерпи чуток. Совсем немножко осталось. Вот рукав появился, весь в мокрой земле и муравьях. Плечо выглянуло. Кофточка на женщине зеленая, знакомая до ужаса…