Владимир Бровкин: Корова на Луне, Призрак ущелья Анны [Сборник]

Балансируя по неустойчивой лестнице, Иван добрался до дерева, а затем стал по сучьям осторожно подниматься вверх.

Но только он успел добраться до вершины, как в сенях хлопнула дверь и из дома, судя по голосу, вышел хозяин — сам Голованов.

Голованчик зашел за угол двора, постоял там некоторое время, потом, что-то пробормотав, направился было обратно в дом.

Но тут под ногой у Ивана хрустнула ветка.

Голованчик остановился и поднял голову.

На крыше двора почему-то стояла лестница.

Лестница была прислонена к тополю, на вершине которого сидел затаившийся человек.

«Что за напасти, — в недоумении подумал он. — Выпил я сегодня еще немного».

Но тут у него в голове мелькнула мысль. Вор!

— Эй, это кого там черти занесли, а ну-ка слазь, — свирепо заорал Голованчик, хватаясь за первую попавшуюся палку.

Отмалчиваться было бесполезно.

— Да это я, Иван Марьясов, — признался Иван.

— Фу ты, пропасть, — удивился Голованчик. — Да какая нелегкая тебя туда занесла? Чего ты там делаешь-то?

Пришлось слазить и стаскивать за собой лестницу.

Голованчик был порядком выпивший.

Поначалу он даже струхнул малость, увидев человека, сидевшего на тополе и невесть чем там занимавшегося.

Благо палка вовремя в руки подвернулась.

Теперь же дело немного прояснялось.

— А я подумал попервой черт знает что, — обрадованно говорил Голованчик. — Вышел, значит. Слышу, хрясть сук. Глядь вверх, сидит кто-то. Я хвать сразу же за палку. Ну, думаю, чуть что, изметелю вражину, мать родная не признает. А это, оказалось, вон, кто у меня на тополе сидит.

Положение, в котором оказался Иван, прямо скажем, было довольно неловким.

— А чего же ты все-таки делал? — допытывался Голованчик. — Середь ночи залез и сидишь. То ли воровать что собрался? Или на Луну залезть хотел?

Нужно было что-то сказать, на первый случай хотя бы что-либо соврать. Но что мог ответить Голованчику Иван, Ровным счетом ничего.

Ивану оставалось рассказать всю правду.

— Да вот корову ищу, с табуна не вернулась, — начал Иван, стараясь при этом говорить как можно развязнее и веселее, хоть на душе у него было муторно.

Он хотел еще добавить, что эта самая корова, которую он ищет, неведомым путем-забралась на Луну, а он, Иван, хотел оттуда ее согнать и для этого решил попользоваться его лестницей, но вот в это время стали набегать на Луну невесть откуда взявшиеся тучки и заслонили Луну, а вместе с ней и Иванову корову.

Хотя это произошло, наверное, даже кстати, потому как пьяному человеку рассказывать да показывать — дело совсем бесполезное. А в особенности сейчас, так это только самого себя на смех поднимать.

— Так ты корову у меня на тополе искал? — засмеялся Голованчик. — Ну ты даешь! Ну ты даешь! Сколько хоть выпил-то?

— Да бутылку перцовой, — слукавил Иван, радуясь тому, что разговор можно будет благополучно свести к выпивке и тем самым избежать лишней огласки.

— Бывает, — согласился Голованчик, — я вот на прошлой неделе так напоролся, что сам не помню, как забрался в цистерну из-под молока. Как залез, ничего не помню.

Да.

Голованчик начал длинно и пространно рассказывать, как он залез в цистерну, как уснул там, как проснулся да стал что есть силы стучать (показалось ему, что его на пятнадцать суток упрятали) и как скотники его оттуда вытащили.

— Ну а чего мы стоим на улице. Пойдем ко мне в дом. Посидим. Выпьем. У меня там мой друг заветный, Мишка Крутяков в гостях вместе с бабой сидит. Пойдем! — И стал тянуть Ивана за руку.

«Счастливые люди, — усмехнулся про себя Иван, — кому труды да заботы, а этим вечный праздник».

Иван стал было отнекиваться, выпивка совсем не ко времени, но тот так усердно тянул его в дом, что всякое сопротивление было бессмысленно.

Пришлось согласиться.

В доме за столом сидел раскрасневшийся от выпивки Мишечка со своей бабою Кланькой.

Тут же сидела жена Голованчика — Фроська.

Бабка Анисья, мать Голованчика, сидела на табуретке возле печки и, улыбаясь беззубым ртом, слушала яростную перебранку супругов Крутяковых, как всегда, спорящих.

— А к нам гости, — не успев переступить порог, пропел Голованчик. — Да ты проходи, проходи, не стесняйся, Ивана не мешкая усадили за стол. Застолье, несколько затихшее, с прибытием Ивана разгорелось с новой силой, Ивану тут же преподнесли рюмку, он было попытался отказаться, но на него дружно поднажали все сидевшие за столом, и он выпил.

Возобновился разговор.