Уильям Беркетт - Спящая планета

— Черт бы меня побрал!

— Весьма вероятно. Ты хочешь, чтобы я нашел его?

— Да. Доставь его в нижний подвал. Он сможет пожалеть себя как-нибудь в другое время, нам может понадобиться его автомат. — Он повернулся к Риерсону: — Пошли вниз.

И они пошли вниз.

Парни из линейного флота Z501V (кодовое название «Спящий») были первоклассными бойцами. Их отбирали взвод за взводом с передовых действующих фронтов и отправляли далеко в тыл за много месяцев до назначенного десанта на Землю. В тылу их изолировали в уединенных гарнизонах и держали в полном неведении относительно предполагаемой задачи из-за боязни разглашения военной тайны, по той же причине запретили увольнения и переписку. Они были мужчинами, в которых мощно бурлили жизненные соки, но также и послушными солдатами и поэтому с фаталистическим смирением своего племени мирились с недосыпом, оттачивали искусство стрельбы, принимали участие в бесчисленных азартных играх, которые являлись неотъемлемой частью гарнизонной службы. Они то размышляли о своих шансах выжить в зависимости от того, что высшее командование придумает на этот раз, то просто сидели и до обалдения глядели друг на друга.

Приказ грузиться не принес никакого облегчения, облегчение мог дать только яростный бой. А вместо этого — опять ждать, теперь в корабельной тесноте. Флот затаился в ожидании сигнала нанести удар. На смену скуке пришло выворачивающее душу напряжение, потому что опасность, что их обнаружат, росла с каждым мгновением. А затем наконец инструктаж, посадка в воздушные суда, полет над планетами, почти не оказывающими сопротивления, и — после первой суматохи при посадке — устройство гарнизонов в бомбоубежищах. Что в конечном итоге было просто новой формой ожидания.

Долго сдерживаемая внутренняя энергия искала выход. Парни из Z501V устали от ожидания. Они были послушными солдатами, они выполняли приказы, они бесконечно долго ждали и прыгнули с парашютами, не задавая вопросов. Теперь они посчитали, что пришло время стравить накопившийся пар, совершить небольшую мужскую диверсию.

На второй день после высадки они подали свои солдатские прошения по установленной форме.

На шестой день полным ходом шли приготовления, лишь немногим уступавшие по важности проблеме непострадавших.

На десятый день первые части, которым должны были дать увольнительные, получили свои обычные небольшие подачки из лавок, требуемый антидот от флагмана; некоторые города были выделены в их распоряжение, был организован транспорт.

На четырнадцатый день, несмотря на внезапную и необъяснимую отмену отпусков для некоторых отрядов, которые больше всех нажимали на командование, празднества набирали ход.

На пятнадцатый день они уже шли полным ходом. А на шестнадцатый…

Ночь раскинулась под летним небом, под мириадами звезд лежал во сне молчаливый, затемненный город. Две фигуры сидели в кабине грузовика, стоящего у обочины, и наблюдали пристальным взглядом за единственным оазисом света и звуков в полной бетонной тишине. На другой стороне улицы стояло длинное низкое здание из стекла с вкраплениями кирпичной кладки, сверкающее от яркого освещения и исходящее приглушенными шумами веселья. За этими гигантскими непрозрачными окнами, через которые проникал рассеянный мягкий желтый свет, совершенно безразличный к погруженному в сон городу и неусыпному присутствию двух военных полицейских, гулял и получал удовольствие славный третий батальон 6077го пехотного полка.

Вдруг широко распахнулась дверь, и в ночь буйно выплеснулся смех, громкие выкрики и еще более шумная музыка. На фоне света мгновенно вырос какой-то силуэт. Он неуверенно покачивался. Голоса, раздавшиеся вслед вышедшему, и непристойные шутки по поводу его неспособности удержать выпивку затихли, как только дверь с шумом захлопнулась.

Военный полицейский, сидевший на месте водителя, начал было подниматься со своего места при виде открывающейся двери, но потом снова уселся.

— Они действительно устроили себе бал, а?

Его напарник покатал жвачку из травки фальцуок во рту, тщательно сплюнул на землю.

— А почему бы и нет?

— Да-а, — вспылил водитель. — Я бы мог быть уже на борту корабля и давил бы клопов, если бы они были там, где им положено быть, и делали бы то же самое, а не путались с иноземными бабами.

Тот, который жевал травку, ухмыльнулся в темноте.

— Никак ты завидуешь, Васк? И кому — этим скромнягам пехотинцам?