Стивен Кинг - Корабль, сокрытый в земле

Но что-то было не в порядке.

Влажность.

Влажность между бедрами.

О нет, вот дерьмо, неделя только началась, и я только вчера поменяла простыни.

Но после того, как Бобби приняла душ, натянула чистые хлопчатобумажные трусики и наладила все по хозяйству, она просмотрела простыни и не нашла на них никаких пятен. Месячные еще не начались, и все же ей хотелось подождать с этим немного, хотя бы пока она не проснется как следует. Да и поводов для тревоги не существовало; менструация не отличалась регулярностью, периодически то задерживаясь, то приходя раньше срока; может, от еды, может, причиной тому переживания, или ее внутренние часы, встроенные в организм, давали сбои. Бобби не хотелось стареть раньше времени, но иной раз ей казалось, что, когда все неудобства менструального цикла будут уже позади, она испытает ни с чем не сравнимое облегчение.

Остатки ночного кошмара улетучились, и Бобби Андерсон отправилась на кухню готовить себе очень запоздавший завтрак.

Дождь шел непрерывно в течение трех дней. Андерсон без устали шаталась по дому, съездила с Питером в Огасту за покупками, которые были в действительности ей не нужны, пила пиво и, совершая мелкий ремонт по дому, слушала старые мелодии "Бич Бойз". Беда была в том, что она не могла сделать все то, что было действительно необходимо. На третий день Роберта уже ходила кругами вокруг пишущей машинки, подумывая о том, не начать ли новую книгу. Она уже знала, о чем будет та: о молоденькой школьной учительнице и охотнике на бизонов, застигнутых войной в штате Канзас в начале 1850-х — в этот период каждый житель центральных районов страны вольно или невольно был вовлечен в военные события. Это будет неплохая книга, думала Андерсон, но полагала, что та еще немного не дозрела (в мыслях она с издевательской интонацией произносила голосом Орсона Уэллса:

— Раньше времени мы не напишем ни строчки! Стремление что-то совершить вгрызалось в нее и мучило, да и все признаки были налицо: нетерпение по отношению к книгам, музыке, к самой себе. Стремление уплыть… чтобы потом глядеть на машинку с желанием оказаться в той сказке.

Питеру также не сиделось на месте, он то скребся под дверью на улицу, то через пять минут просился обратно, слоняясь по дому, то ложась, то вскакивая с места.

— Пониженное давление, — думала Андерсон. Все из-за него. Нам не сидится на месте и мы всем раздражены.

А потом ее чертовы месячные. Обычно они были очень обильны и резко прекращались. Как будто закрывали кран. А сейчас она просто понемногу подтекала. Капаю, как протекающий кран, ха-ха, подумала Бобби без смеха. Она очнулась в сумерках на второй день проливного дождя за пишущей машинкой, в которую был заправлен чистый лист бумаги. Она принялась печатать, и из-под клавиш выходили серии Х и О, как в крестиках-ноликах, а затем что-то похожее на математическое уравнение… что было очень неумно, поскольку ее последние опыты в этой области закончились в колледже изучением алгебры. Сейчас для нее с помощью Х забивали неверно напечатанную букву, только и всего. Роберта выдернула этот лист из машинки и отшвырнула в сторону.

Днем третьего дождливого дня она позвонила на кафедру английской литературы в университет. Джим уже 8 лет не преподавал, но там у него остались друзья, с которыми он поддерживал отношения. Мюриэл с кафедры обычно всегда была в курсе, где тот в настоящий момент.

Так и на этот раз. Она рассказала Андерсон, что Джим Гарденер, сегодня, 24 июня, уехал на чтения в Фолл Ривер, затем будет два выступления в Бостоне и затем — в Провиденсе и Нью-Хэвене, в том краю, что составляет кусочек поэтического кольца Новой Англии. Это, должно быть, из Патриции Маккардл, подумала, легонько улыбаясь, Андерсон.

— А вернется он… когда? Четвертого июля?

— Бобби, я не знаю, когда он вернется, — ответила Мюриэл. — Ты же знаешь Джима. Его последнее чтение 30 июня. Это все, что я твердо могу сказать.

Андерсон поблагодарила ее и повесила трубку. Задумчиво уставясь на телефон, вызвала в памяти образ Мюриэл — совсем иной тип ирландской девушки (у той были ожидаемые рыжие волосы), достигшей пика своей красоты: круглолицая, зеленоглазая, полногрудая. Переспала ли она с Джимом? Вероятно. Андерсон почувствовала укол ревности — но не очень сильный укол. Мюриэл была своей девчонкой. Даже простая беседа с ней приносила Бобби успокоение — разговор с человеком, который знал ей цену, который относился к ней, как к личности, а не как к соседу по очереди в скобяной лавке или просто партнеру по ничего не значащей переписке. Андерсон была замкнута по натуре, но не монашка… и подчас простое человеческое общение как-то согревало ее душу, как раз тогда, когда она даже и не подозревала, как это ей нужно.