Татьяна Савченко - Киса

– Скажи, прямо – ты ведь пришел попрощаться? – голос дрожал, срываясь на плач.

Алан сжал кулаки и постарался ответить как можно безразличнее:

– Да. Я уже говорил, что это самый разумный вариант.

Майя неожиданно закричала, перестав сдерживаться:

– Не надо, не надо мне говорить, что так будет лучше для меня, что так безопаснее! Не лучше! Я и три недели не смогла прожить нормально, когда ты уехал первый раз, а теперь вообще сойду с ума!

Слушая девушку, Алан крепче сжимал руки, понимая, что нужно выдержать, во что бы то ни стало. Глубоко вздохнув, он сказал ледяным голосом, без всяких эмоций:

– Так лучше для меня. Я не хочу смотреть, как ты превращаешься в дряхлую старуху и потом кидать горсти земли на твой гроб. Можешь считать меня эгоистом, но я не согласен, на такую жизнь. Сейчас ты молода и красива, но после сорока, что будет потом, ты думала? Может, ты хотела прожить со мной стандартную человеческую жизнь?!

Девушка отшатнулась, как от удара, в глазах, словно искры заблестела злоба и ненависть. Увидев искаженное яростью лицо, Алан успокоился – именно такую реакцию он хотел вызвать в ней. Забыть его, считая подонком будет проще, чем вечно горевать о несбывшихся мечтах.

Майя толкнула юношу в грудь двумя руками и быстро пошла прочь в сторону леса. Слезы жгли глаза, словно ртуть, сердце застыло, заледенев в одну секунду. Она не знала куда идет и зачем, просто хотелось уйти от жестокой любви на край света, или умереть, чтобы не чувствовать, как душа разваливается на куски, словно плохо спроектированный дом. Расстояние между ними уже достигло ста метров, когда Майя вдруг услышала жуткий крик и вслед за ним сдавленное рычание. Она резко повернулась и застыла: Алан стоял на коленях, на его шею был накинут жесткий ошейник с острыми зубцами, глубоко впивавшимися в тело, разрывая кожу. Его руки и ноги были насквозь проткнуты острыми металлическими копьями, которые держали «безобидные» охотники из библиотеки. Глаза Алана горели ярко красным цветом, острые клыки, едва помещаясь во рту, прорезали губы. Из глубины леса вышла «плотоядная» девушка, она несла в руках канистру с бензином и довольно улыбалась, обнажая частые мелкие зубы.

Майя закричала и кинулась к Алану. Правда не успела она побежать и двадцать метров, как ее остановили цепкие объятия одного из охотников. Он закинул ее руки за спину и больно скрутил, шепча низким напряженным голосом:

– Смотри, смотри, кто твой друг! Смотри, с кем ты связалась! Мы тебя спасаем, глупая девчонка!

Майя затрясла головой, пытаясь вырваться, но парень крепко держал ее, не давая возможности шелохнуться. Другие охотники с мрачными серьезными лицами смотрели на поверженного вампира и готовились его убить. Алан не мог двигаться. Воспользовавшись его замешательством и слабостью, они неожиданно напали, накинув ошейник, отрывающий ему голову. Без сомненья, что бы ее окончательно снести, нужно только один раз резко дернуть. В его голове промелькнула мысль, что это так глупо попасться в руки обычным пусть и хорошо подготовленным людям, победив за день до этого двух вампиров.

Они не смеялись и не произносили сокраметальных фраз: "Пришел час возмездия, кровопийца!". Они просто считали, что делают свою работу, пусть даже это был первый вампир, которого им приходилось убивать. Главный, державший ремешок ошейника, медленно кивнул, призывая к заключительному действию, девушка открыла канистру и стала поливать бензином, истекающего кровью Алана.

Майя пронзительно закричала и с новой силой попыталась вывернуться из цепких рук. В глазах все помутилось, и очертания предметов стали нечеткими и размывчатыми. Позвоночник пронзила жуткая боль, поднимающаяся откуда-то из нутрии, волосы зашевелились и встали дыбом. Слезы словно кристаллы застыли на ресницах, сквозь которые блестели янтарные глаза. Вдруг неожиданно легко, она высвободила свои руки, и, оставляя клочья разодранной одежды, кинулась вперед, опускаясь на все четыре конечности.

Охотники замерли, пораженные необъяснимыми превращениями девушки. Ее самой уже не было и на них, словно неотвратимый торнадо неслась большая черно-белая тигрица. Ее глаза сверкали, как драгоценные камни, длинные загнутые когти звонко стучали по плиточной дорожке. Выронив оружие, они кинулись врассыпную, оглядываясь и ожидая преследования непонятного чудовища.

Освободившись от державших копий и ошейника, Алан упал на землю, тяжело дыша, из порванного горла вытекала кровь, обильно орошая траву. Он перевернулся на спину, вслушиваясь в собственные ощущения. Постепенно кровь перестала бежать, раны затягивались, не оставляя даже шрама. Одними глазами он наблюдал, как большая кошка ходит вокруг него, тревожно рыча. На его измученном лице проступила слабая улыбка. Наконец, устав кружить она остановилась и села у его ног, словно домашний котенок, и просидела так, пока Алан окончательно не регенерировал.