Евгений Гуляковский - Искатель. 1990. Выпуск №4

Меня Сандульский узнал сразу — мы учились в одной школе, только Жорж на два класса старше. Знал он, и где я теперь работаю. Любезно улыбнувшись, Жорж кивнул, приветствуя меня. Но его глаза вдруг стали холодными, а взгляд — жестким и вопросительным. Я показал ему на дверь подсобки. Он понял.

— Вера! — позвал Жорж одну из девушек. — Смени…

Подсобка оказалась весьма уютным кабинетом с мягкой мебелью, цветным телевизором и импортным видеомагнитофоном.

— Шикарно живешь… — не удержался я, усаживаясь.

— Ты по этому поводу пришел? — насмешливо посмотрел на меня Жорж.

Я неопределенно пожал плечами. Жорж несколько изменился в лице, хотя по-прежнему держался раскованно, по-хозяйски.

— Пива выпьешь? — спросил он. — Есть свежая тарань.

— Увы, не могу. На службе.

— Пренебрегаешь?

— Что ты, Жора… Просто через часок мне надобно появиться на глаза шефу, а он у нас мужик принципиальный. Не ровен час, учует запах…

— И то… — согласился Жорж, испытующе глядя на меня.

Я рассмеялся:

— Не узнаю тебя, Жора. Ты стал похож на Штирлица во вражеском тылу. Расслабься, меня твои пивные нюансы не щекочут.

— Будешь тут Штирлицем… — Сандульский с видимым облегчением откинулся на спинку кресла, — Проверки да комиссии через день. Замахали. Тяну на голом энтузиазме. Жду лучших времен.

— А они предвидятся?

— Тебе лучше знать. Ты ведь в начальстве ходишь. А мы народ простой.

— Да уж… Ладно, не про то разговор, Жорж. У меня к тебе один вопросик имеется. Но только чтобы между нами…

— Обижаешь, — серьезно ответил Жорж. — С длинным языком в торговле не держат, ты должен бы об этом знать.

— Надеюсь… Жорж, тебе известен некто Додик?

Сандульский вдруг побледнел. Он быстро встал, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в зал. Затем не спеша вернулся на свое место и осторожно спросил:

— Какой… гм… Додик?

— Не темни, Жора, ты знаешь, о ком идет речь.

Мой уверенный тон смутил Сандульского.

— В общем… конечно… Приходилось видеть…

— Выкладывай, — требовательно сказал я. — Все, что тебе о нем известно. Что слышал, что народ говорит.

— А что я могу знать? Ну иногда заходит в пивбар с компашкой. Пьют пиво. Не дебоширят, солидные ребята…

— Маловато. Другому бы, может, и поверил, тебе — нет. У тебя глаз наметан, ты своих постоянных клиентов наперечет знаешь, всю их подноготную. Не так? Убеди меня в обратном, если сможешь.

— Не хочу я о нем говорить! — окрысился Жорж, потеряв на миг самообладание. — Не хочу, не буду! И не заставишь.

— Своя рубаха ближе к телу — это мне понятно… Вот что, Жорж: или мы с тобой здесь, так сказать, не для прессы, побеседуем, или я тебе повесточку в зубы — и в управление. А там официально: вопрос-ответ. С твоей личной подписью. Устраивает такой вариант?

— Ну и что? Да знаю, на какую статью УК намекаешь. А я ничего не видел, не знаю, не помню!

— Смел ты, однако… — прищурился я. — Раз ты стал такой непонятливый объясню. Расскажешь что-либо интересное для нас или нет — не суть важно. Додика мы и без тебя вычислим. Но это, видимо, будет уже после того, как до Додика дойдет слушок о наших с тобой посиделках. А слухи, сам понимаешь, бывают разные…

— Не просекаю твою мысль.

— Это на тебя и вовсе не похоже. Не строй из себя умственно недоразвитого. Короче — кто такой Додик и где он обретается? И учти, Жорж, времени у меня в обрез.

— Нет покоя честному человеку в этой стране… — Сандульский страдальчески скривился. — Линять нужно отсюда… Да понял я твои намеки, понял! С какой стороны ни подойти, а я окажусь крайним. Право выбора, так сказать… Если Додик случаем узнает, что я тут язык распустил, он мне его вырвет с корнем. И никакая милиция меня не спасет.

— Если узнает… Не волнуйся, Жора, тайну исповеди я тебе гарантирую. Даю слово.

— Слово к делу не пришьешь. — Сандульский мрачно, с явным сомнением посмотрел на меня. — Да и знаю я, в общем, всего ничего.

— А что знаешь, то и выкладывай.

— Опасные это люди, Серега. У Додика такие связи и такие знакомства. Ого! Большими деньгами ворочает. А эти его мордовороты… Бр-р! — Жоржа передернуло. — Тут их все стороной обходят, боятся связываться, даже самые отпетые.

— Фамилия?

— Дергачев… Эдуард Дергачев… Где живет — не знаю. По-моему, на Лиговке. Извини, за достоверность не поручусь.

— Он сидел?

— Черт его знает. Шарит под «делового», но, думаю, это просто поза.

— Почему?

— Те, кто тянул срок, не общаются с ним. Побаиваются, это, конечно, факт, но и презирают. Сам слышал, как они его в разговоре между собой обзывали. Короче, у Додика с ними нейтралитет…