Эрик Поладов - Битва за землю

– Отлично.

– Отлично было, когда ты собрал первого. А это – мелочь среди горы разработок. Помню, как ты позвал меня к себе домой взглянуть на него. Это было нечто.

Джеймс направил взгляд куда-то в сторону. На него нахлынула ностальгия.

– Да, мой первый крюгер – Босс. Он для меня как родной. Постоянно что-то ремонтирую, меняю, переписываю программу. Что угодно сделаю, но никогда не подумаю списать его.

– Вот если бы они ещё заговорили. Ты бы стал создателем какой-то новой расы, только без души.

– Души? – Джеймс посмотрел на Роджера с удивлением, которое было трудно заметить на его убитом и обросшем щетиной лице. Он оторвал бутылку от стакана, когда доливал вино. Слова Роджера он счёл возмутительными.

– А что такое душа? Кто-нибудь вообще видел её? Кто-нибудь доказал, что она существует?

– Говори, что хочешь, но большинство людей на этом проклятом шарике верят в некую глубинную субстанцию внутри себя?

– Мы чувствуем боль, потому что так реагирует наша нервная система. Мы получаем удовольствие, потому что организм выделяет нужный гормон. Несём наказание, потому что кто-то доказывает нашу вину. Всему есть объяснение. Я не верю в то, чего не вижу или не слышу. Так что моих парней вполне можно было бы обозначить как отдельную полноценную расу. Единственное что мешает этому, отсутствие свободы. Они делают то, что приказывает хозяин.

– Ну допустим, у них есть свобода. Как ты себе это представляешь? Какой выбор может делать существо, каждое действие которого тупо запрограммировано?

– А думаешь мы с тобой не запрограммированы? Наши родители, преподаватели, силовые структуры, журналисты, кино, книги, видеоигры – всё это один большой аналог компьютерной программы. От рождения и до самой смерти нам говорят, что мы должны делать, а чего не должны. Нас постоянно программируют. А нестандартные решения и креативное мышление – не что иное, как иллюзия индивидуальности и самоопределения. Это скорее способность нашей программы к саморазвитию, и только. А убеждения на счёт свободы слова и свободы выбора не более чем самообман. Наш выбор всегда ограничен.

В помещении воцарилось безмолвие. Сказанное заставило Роджера глубоко задуматься. Спустя пару секунд он сказал:

– Сегодня приеду домой и скажу жене, что её плохо запрограммировали.

– Тебе на жену грех жаловаться.

После недолгого смеха (а смеялся только один из них. Угадайте, кто .), Роджер спросил, и сделал это с очень серьёзным лицом:

– Джеймс, скажи мне, честно, у нас есть какой-нибудь проект, о котором я не знаю?

– Друг, я сижу дома четвёртый месяц. Последний человек, от которого мне есть, что скрывать – это ты. Плюс ё… анный прокурор мне на нервы действует. Думаешь мне сейчас есть дело до работы? Я уже не говорю о каких-нибудь – медленно, но широко размахивая рукой – проектах.

Роджер достал из внутреннего кармана пиджака какой-то листок. Он развернул его и передал в руки Джеймсу.

– Что это? – спросил Джеймс, осматривая содержимое листка.

– Я думал у тебя спросить. Я ездил на завод в Бирмингеме. Так вот, там я решил проверить входящую и исходящую документацию за последние три месяца, и вдруг наш аудитор наткнулся на эту бумажку. – Прозвучала долгая пауза, и Роджер спросил:

– С каких пор мы стали закупать титан? Мм, Джеймс?

Долго всматриваясь в документ, владелец корпорации нехотя вымолвил:

– Ничего не понимаю.

Чуть повышенным голосом Роджер сказал, ткнув ладонью в сторону листка в руке президента:

– Джеймс, это счёт-фактура на 812 000 000 фунтов!

Голос Роджера прервался лишь на считанные мгновения:

– Я делал запрос в бухгалтерию! На наших счетах все нули на месте! Это ведь деньги с твоего личного счёта?! Джеймс, что ты задумал?!

Джеймс неторопливо протянул руку под барную стойку. При этом не соизволил взглянуть на недовольного Роджера. Он медленно достал и положил на стойку пепельницу, затем откинул крышку зажигалки, поднёс пылающий синий огонёк к развёрнутому счёту-фактуре и поджог уголок листка со словами, которые он проговаривал с мёртвым и тотальным спокойствием, когда наконец обратил свой взор на заместителя:

– Ты прав, Роджер. Это мои деньги. А значит и цели, на которые они были потрачены, компанию не должны беспокоить.

Пока неторопливое пламя поглощало документ в руках Джеймса, осыпая мрачно-серую изгарь на полупрозрачную золотистую пепельницу из хрустального янтаря.

Роджер вновь обратился к нему. Теперь его голос звучал намного мягче: