Бертрам Чандлер - В альтернативную вселенную

— Вы правы насчет допотопных, — заметил Джонс. — Этот корабль определенно напоминает Ноев ковчег.

Они добрались до реакторной камеры.

Мак-Генри достал свой счетчик и включил его.

— Должно работать, — сказал он.

Если бы не скафандры, вряд ли они бы долго протянули, выйдя из реакторного зала. По счастью, скафандры представляли собой такую же надежную защиту от радиации, как и от жары, холода и вакуума. Время от времени витиевато ругаясь, Мак-Генри принялся за дело и через какое-то время сумел запустить реактор.

Помещение стало наполняться паром. С возвратом тепла замерзший коркой льда на стенах воздух стал оттаивать и приобретать свое первоначальное состояние.

Мак-Генри отдавал приказания. Он был специалистом по реактивным установкам и здесь взял командование на себя. Он отдавал приказания Кэлхауну и второму помощнику, и они выполняли их. Следовало взять кое какие замеры и открыть клапана. Замерзшая жидкость постепенно превращалась в пар и понемногу наполняла трубопроводы. Мак-Генри по манометру следил за давлением и, наконец, начал открывать вентиль. Медленно и нерешительно на один оборот повернулась первая турбина, затем еще на один… Она раскручивалась все быстрее и быстрее, и вот уже все помещение было наполнено мелкой дрожью. Мак-Генри, похожий на вооруженную ключами и в доспехах обезьяну, прыгал с места на место, что-то подкручивая, откручивая…

Наконец он торжественно щелкнул выключателем, и помещение наполнилось светом.

Все поспешили обратно в жилые отсеки, к спящему капитану Митчеллу и его команде. Там главным был уже Тодхантер. Он затворил люк, через который вошел экипаж в первый раз, а затем поставил на место другой, тяжелый люк с толстыми прокладками и запорами по всему периметру. Для этого ему даже пришлось воспользоваться молотком Мак-Генри.

Гримс наблюдал за ним с нетерпением и интересом. Было ясно, что врач знает, что делает, и что в свое время он хорошо изучил историю колонизационных полетов, которые всегда сопровождались глубоким замораживанием экипажа. Он знал, как это выглядит с медицинской точки зрения.

Гримс заметил:

— Я понимаю необходимость закрытия всех дверей, но почему ничего не происходит? Ведь вы уже довольно давно нажали на кнопку начала размораживания…

Тодхантер засмеялся:

— Это был выключатель света, сэр. Но когда мы закончим подготовительные работы, весь процесс пойдет автоматически. Для начала нужно изолировать остальные тела. Каждый саркофаг оборудован своей собственной морозильной установкой, но лучше соблюдать до единого слова все инструкции.

Он замолчал и принялся за дальнейшее изучение висевшей на стене инструкции. Затем он включил монитор на расположенной рядом панели управления и нажал несколько кнопок. Заработали обогревающие элементы, и лед на стенах начал таять и плавиться, наполнив закрытое помещение туманом.

Когда он стал рассеиваться, врач сказал:

— Пока все хорошо. Вы, конечно, заметили, что здесь система намного сложнее, чем в тех отделениях, где лежат пассажиры. Дело в том, что пассажиры подключаются к единой общей системе пробуждения, и их нельзя поднимать по одному.

Действительно, каждый из саркофагов членов экипажа был густо окутан проводами и трубками.

— Ну давайте же, доктор! — прошептала Соня.

— В таких вещах нельзя торопиться, командир. Здесь автоматически осуществляется термостатический контроль, и до достижения нужной температуры внутри и снаружи саркофага оживление не может начаться.

Внезапно послышалась работа какого-то компрессора, и тело капитана скрылось под клубами наполнившего саркофаг газа, настолько густого, что он казался жидким. Затем, так же неожиданно, газ рассеялся, а вместо него появилась светлая, янтарного цвета жидкость, также полностью закрывшая тело. Одновременно пневматическая подушка, на которой лежал капитан, стала вибрировать, осуществляя массаж тела. Янтарная жидкость постепенно мутнела, затем она была заменена на новую порцию. Этот процесс повторился несколько раз.

Наконец жидкость ушла.

Прозрачная крышка медленно открылась.

Капитан Митчелл зевнул, потянулся и открыл глаза. Улыбнувшись, он произнес приятным баритоном:

— Знаете, мне снились забавные сны. Мне снилось, что меня зовут, но не могут дозваться, а я проспал лет двести — триста.

Вдруг его глаза расширились от удивления, он уставился на стоявшие перед ним фигуры в скафандрах и выпалил: