Филип Фармер - Небесные киты Измаила

Вряд ли кому-нибудь захотелось бы прокатиться, сидя между этих горбов.

Тело имело форму акульего, а кожа, покрывавшая хрупкие кости, была очень тонка. Когда одно из этих созданий заслоняло Измаилу солнце, становились видны контуры скелета и внутренних органов.

Хвост оканчивался двумя вертикальными лопастями, больше похожими на руль корабля, чем на рыбий плавник. Обе они были такими длинными, что, казалось, под их тяжестью хвост небесной акулы должен бы опуститься вниз, но они тоже состояли лишь из прозрачной кожи и тонких костей.

Передвигались эти животные, по-видимому, в основном за счет ветра, хотя в некоторой степени могли перемещаться и сами по себе, помахивая хвостом из стороны в сторону и используя хвостовые плавники, подобно настоящим акулам. Две пары очень длинных крыльев, похожих на стрекозиные, растущих сразу позади головы, могли поворачиваться почти на 360 градусов; они медленно вздымались и опускались. Эти придатки, расчерченные черным и белым, были скорее парусами, чем крыльями. Но инстинкт подсказывал животным, как приводиться круто к ветру, как менять галсы и выполнять другие маневры, которым моряков-людей приходится учить.

Огромное существо цвета ржавчины с плесенью, похожее на тучу, проплыло над головой, терзаемое и едомое заживо — если оно было живым — полчищем небесных акул. Потом его унесло к востоку, повлекло ветром в сторону пурпурной горной гряды вдалеке.

Измаил не знал, почему первое облакоподобное существо алые хищники с крыльями в клетку не беспокоили, а на второе напали в таком количестве. Но все равно был доволен тем, что в тот момент, когда он заново родился в этом мире, их не было.

Он лежал на спине, а гроб, он же каноэ, покачивался от толчков, передававшихся через плотную воду. Через некоторое время он увидал еще одну огромную тучу, на этот раз бледнокрасного цвета, причем ее очертания и местоположение менялись так быстро, что он подумал: наверное, это действительно туча, хотя и необычная. А как она могла быть обычной? Разве в этом мире что-нибудь (или кто-нибудь), кроме него самого, могло быть обыкновенным? И разве сам он, по стандартам этого мира, не был необычным явлением?

Когда туча пролетала над ним, из нее по направлению к земле потянулось щупальце или псевдоподия — для щупальца она была слишком бесформенной и тупой. Сквозь нее просвечивали солнечные лучи, и вообще она больше походила на облако пыли, чем на живое существо.

Несколько обрывков псевдоподии ветер пронес мимо него: они распались на мелкие частички. Они были не настолько близко, чтобы можно было рассмотреть их в деталях. Но на фоне темно-синего неба нижняя часть этих частиц казалась угловатой, а верхняя имела форму зонтика и, без сомнения, работала как парашют.

Как летучие мыши преследуют рой насекомых или киты — скопление криля, мелких животных, составляющих основание пирамиды жизни в море, — их глотают и отцеживают из морской воды настоящие могучие киты, — огромную красную тучу преследовали еще другие твари.

Сравнение с китами не было преувеличением. Чудовищные создания, что, раскинув плавники-паруса и широко распахнув гигантские пасти, врезались в красную тучу, должно быть, действительно были небесными китами этого мира.

Они летели слишком высоко, чтобы Измаил мог описать их поточнее. Но были они громадными, намного больше, чем кашалот. Тела их имели форму сигары, а головы, как и у акул, размером были почти такими же, как тела. Хвосты у них оканчивались горизонтальным и вертикальным рулевыми плавниками.

Ветер унес тучу и тех, кто ей питался; они скрылись из виду.

Солнце клонилось к горизонту, но так медленно, что казалось: скорее уж этот мир кончится, чем оно сядет.

Стало жарче. Когда он только влез на плавучий гроб, то подумал, что воздух немного холодноват. А проснувшись, решил, что стало жарковато.

Теперь он вспотел, а рот и горло пересохли. Казалось, что воздух, даром что морской, лишился влаги. А берег все еще был так далеко, что его даже не было видно. Оставалось лишь отдаться на волю волн, или помогать течению, подгребая руками. Он стал грести, но от этого вспотел еще больше и вскорости выдохся. Измаил лег лицом вниз, уткнув подбородок в край гроба, потом перевернулся. Над ним появилось новое красное облако, постоянно меняющее свою форму, вместе со своими спутниками — воздушными левиафанами.

Он снова стал подгребать. Минут через пятнадцать впереди показалась земля, и Измаил почувствовал прилив сил. Шли часы, а солнце словно приговорили вечно плыть в полуденном небе. Он опять заснул, а когда проснулся, на западе был отчетливо виден берег, покрытый зеленью. К этому времени его легкие превратились в пыль, а язык — в камень.