Филип Фармер - Ловец душ

— Кретин! — заорал Туре. — Он сейчас врежется!

— Не-е-е-ет! — завопил Карфакс и нырнул в пластиковую растительность. Он продрался сквозь жесткие листья, ударился о ствол, почувствовал, как тот сгибается от удара, и услышал рев двигателей. И тут что-то огромное и безжалостное подняло его и завертело в воздухе полубесчувственное тело, еще и еще, пока он окончательно не лишился сознания.

Очнулся он лежа навзничь. Боли он не испытывал — пока не испытывал — и не имел ни малейшего представления, что случилось и где он находится. Он не мог шевельнуть рукой или ногой и ничего не слышал. Мимо пробежала, воздев руки, какая-то женщина. Ее почерневшее тело было совершенно обнаженным, если не считать изодранной блузки; волосы превратились в обугленный ком. Потом она исчезла, и, насколько Карфакс мог понять, он остался один. Синее небо заволокло черным дымом. Что-то ударило его в бок, но он был не в силах даже обернуться и посмотреть, что именно.

Спустя недолгое время над ним совсем низко проплыл вертолет. Он ощущал потоки горячего воздуха от его двигателей, хотя и не слышал их. Он попытался закричать. Рот его открылся. В голове взревело. Темнота накрыла его снова.

Когда Карфакс очнулся во второй раз, он лежал в постели, укрытый одеялами, с привязанными руками и ногами. На сей раз он мог двигать ими самую малость, хотя тут же пожалел о попытке. Они начали болеть, а собственная голова казалась eмy сплошным сгустком крови. Ему представлялось, что именно так и чувствовал бы себя его мозг, если его раздавить в кровавую массу. Человек в белом халате собирался установить респиратор.

Когда он открыл глаза в третий раз, то увидел над собой плачущую Патрицию. Он был в больничной палате; медсестра писала что-то на листке бумаги, прикрепленном к стене. Он мог повернуть голову, хотя и ценой изрядных страданий, а сквозь руки и ноги словно были пропущены провода высокого напряжения, по которым пульсировала боль.

— Этот самолет, — сказал он Патриции. — Он нарочно врезался в дом.

Собственный голос эхом отдавался у него в голове.

Сестра прервала свое занятие и подошла к его постели.

.. — Не надо напрягаться, мистер Карфакс. Просто усните. С вами все будет в порядке. — Голос ее доносился как бы издалека.

— Спина не сломана? — спросил он.

— Нет, но сломана нога и два ребра. А в остальном все нормально.

….. — Я боялся, что барабанные перепонки лопнули, — сообщил он. Который час?

— Пусть это вас не беспокоит; мистер Карфакс. Все равно сейчас вы никуда не пойдете.

— Почти двенадцать. — Патриция сквозь слезы взглянула на циферблат.

— Полночь?

— Гордон, делай, как сестра сказала. Когда ты проснешься, я буду здесь.

— Нет, я хочу знать, что произошло, — запротестовал он, но тут же отключился. Когда он вновь пришел в себя, ему показалось, что прошло не больше нескольких минут. Он был один.

"Вот они, обещания Пат!" — подумал было он, но мгновением позже она вошла в палату и наклонилась, чтобы поцеловать его.

— И надо же тебе было очнуться именно сейчас! — вздохнула она. — Как раз когда мне понадобилось сходить в туалет.

— А я, по-моему, уже сходил, — сказал он. — Вызови сестру, ладно?

Около восьми утра он уже был способен сесть и выслушать, что произошло. Его правая нога ниже колена была раздроблена. Два левых ребра уже склеили. В левом ухе слух восстановился полностью, но в правом раздавалось легкое жужжание. Его лицо и тело покрывали сплошные синяки.

Голова болела так, словно он не просыхал трое суток. А громкий или неожиданный звук заставлял его вздрагивать.

Патриция рассказала ему все, что знала о случившемся.

Телевидение и газеты добавили деталей.

Вчера в девять часов двадцать минут некий мистер Кристиан Увелль, проживающий по адресу Суиторандж-лейн 13748, квартира 6Н, арендовал в аэропорту "Санта-Барбара Сисайд" четырехместный пассажирский «Лангер». Его объявленный маршрут пролегал через Тихий океан к Эврике, городку на дальнем побережье Калифорнии. Вместо того мистер Увелль направился на юг и, невзирая на все приказы диспетчеров аэропортов Сисайд и международного Риверсайда, продолжил свой незаконный полет. Через несколько минут он спустился настолько низко, что радары были бессильны его обнаружить. Свидетели подтверждают, что он держался на высоте ста метров над самыми высокими зданиями и горными вершинами. Приблизившись к окрестностям Николе-Каньона, мистер. Увелль поднялся на высоту трехсот метров, сделал два круга — по всей вероятности, чтобы точно определить здание Вестерна, — спустился и прицельно врезался в свою мишень.